Розы для Молли

Хьюит Кейт

— Что же дальше?

Джейкоб напрягся. Он посмотрел на нее вроде бы спокойно, но она заметила, как в уголках его глаз промелькнула печаль.

— Что же дальше? — медленно повторил он. — Думаю, тебе надо кое-что доделать в парке.

— Еще недели две, и все будет кончено. В том, что касается меня. — Молли сделала ударение на этих словах. Джейкоб ничего не ответил, и она поинтересовалась: — Значит, мы будем жить две недели так, будто ничего не случилось?

«Словно ты не перевернул мой мир?»

— Лучше, если мы не будем

встречаться, — отрезал Джейкоб после секундной паузы. — Полный разрыв.

Она покачала головой:

— Ну и нервы у тебя.

— Я понимаю, что ты обижена…

— Правда? — Она повернулась к нему. Ее глаза блестели от слез и злости. — Ты и это понимаешь, Джейкоб? Разумом? А как насчет сердца?

— Я говорил…

— Да, да. — Молли прижала руку ко лбу. — Очень удобная позиция, правда? Можно взять и уйти, потому что тебе жаль, но ты ничего не в силах поделать. У тебя столько ужасных тайн, но ты не желаешь сказать мне, что это за тайны! Знаешь, кто ты после этого, Джейкоб Вольф?

Молли смотрела на него, дрожа от обиды, но на лице Джейкоба не дрогнул ни один мускул.

— Кто? — спросил он спокойно.

— Трус! — выкрикнула она. — Ты просто трус!

Джейкоб не отреагировал на оскорбление. Лимузин остановился у большого дома. Молли, горько всхлипнув, открыла дверцу машины, схватила свою сумку и исчезла за завесой дождя.

Джейкоб наблюдал, как дождь и туман поглощают Молли. Потом закрыл глаза и постарался укрепить душу.

Спокойствие. Контроль.

Трус…

Он заслужил это. Он воспринял оскорбление как должное. Может ли быть по-другому, если Молли понятия не имеет, почему он уходит из ее жизни?

Он хладнокровно поднял руку на своего отца, на свою сестру. И ушел. Он заново научился жить, но вынужден был признать, что существует что-то для него недоступное.

Джейкоб примирился с этим давным-давно. Или думал, что примирился.

А потом он вернулся в Вольф-Мэнор, и старые призраки воскресли, чтобы дразнить его тем, чего не может быть никогда. А Молли заставила его думать, и желать, и хотеть…

Джейкоб вошел в особняк, скинул пиджак и бросил у двери кейс. В доме царили пустота и тишина, и все-таки он слышал голоса: «Не надо, папа! Пожалуйста, не надо…»

Как это часто бывало в последнее время, в нем воскресла ярость. Та самая, которая заставила его сжать кулаки… Даже теперь, почти двадцать лет спустя, ярость была так сильна, что Джейкоб испугался.

Как взять ее под контроль, он не знал.

Именно поэтому он никогда не впустит в свою жизнь Молли. Женщину, которую его истинное «я» может ранить или даже уничтожить.

Женщину, которую он мог бы любить.

Молли работала. Она просыпалась, когда жемчужные пальцы рассвета только касались неба, надевала рабочую одежду и сапоги и шла в еще мокрый от росы парк. Она выпалывала сорняки, подрезала кусты, высаживала цветы и отрывалась только для того, чтобы выпить глоток воды и съесть сэндвич. Молли возвращалась домой вечером, когда из-за темноты работать было невозможно, и, измотанная, падала в постель. И все-таки у нее оставались силы, чтобы думать. Вспоминать. Желать, чтобы все было по-другому. Чтобы Джейкоб был другим.

Со временем Молли стала внушать себе, что так лучше и для нее, и для Джейкоба. Она спрашивала себя, действительно ли у них были отношения, и заставляла себя отвечать: нет.

У каждого из них своя жизнь, свои желания. Слишком разные. Да и сами они слишком разные.

У Джейкоба слишком много мрачных тайн, горьких воспоминаний. Она не сможет понять его и полюбить, пока не будет знать все. А у него явно нет желания просвещать ее.

«И вообще, при чем тут любовь?» — спросила она себя однажды, направляясь в коттедж, чтобы переодеться. На два часа у нее была назначена встреча, и ей нужно было выглядеть прилично. Занятая своими мыслями, Молли механически поднялась по лестнице.

Любовь тут ни при чем. Как она может любить Джейкоба, если плохо знает его? Они провели вместе пару дней — вне времени, вне реальности. Смешно думать, что это может иметь какое-то значение. Глупо до сих пор так переживать.

Однако она переживала. Воспоминания преследовали ее, как звуки музыки, складывающиеся в симфонию желания. Молли вспоминала, как Джейкоб отдал ей розу ее отца, как подарил новые сапоги. И, что еще больнее, она вспоминала его губы, руки, кожу…

Молли быстро переоделась и провела щеткой по непослушным волосам.

— Хватит, хватит, хватит, — пропела она и поспешила к узкой лестнице, по которой бегала вверх-вниз сотни раз. Но споткнулась на сломанной ступеньке на самом верху. Молли упала, съехала по ступенькам вниз и врезалась головой в камин.

Она еще успела услышать какой-то стук и больше ничего не слышала. И не видела.

* * *

Джейкоб чувствовал себя не в своей тарелке с тех самых пор, как вернулся из Лондона и оставил разгневанную Молли под проливным дождем.

Больше они не встречались. Иногда он видел из окна, как она работает в парке. Ему хотелось выйти, обнять ее, прогнать поцелуями обиды, забыть прошлое, забыть мрачные тайны или по крайней мере сделать вид, что они не имеют значения.

Но он этого не сделал.

Не смог.

Вместо этого Джейкоб погрузился в разработку дизайна офиса в Рио-де-Жанейро. Ремонт Вольф-Мэнор заканчивался. Имение можно будет выставить на продажу в конце месяца.

Эта мысль причиняла ему боль. Джейкоб никогда не любил имение. Но почему-то теперь расставание с ним, с воспоминаниями казалось ему и нежеланным, и невозможным.

Как можно начать сначала, не разобравшись с прошлым?

Он убедил Молли, что ей необходимо возродить парк. Только так она вернет потерянные годы, проведенные с больным отцом.