Розы на стене
Шрифт:
– И вы эту охрану осуществляете? – с невнятной улыбочкой спросил Вайнер.
– Приказ полковника Циммермана.
– Ночью вы тоже ее будете охранять? – В этом есть необходимость? – показательно удивился капитан.
– Я был уверен, что охранные заклинания на целительском отделении – достаточная защита. Или на комнату леди они не распространяются? – Распространяются, – неохотно ответил Вайнер.
– Более того, конкретно на комнате, в которой поселили леди Штрауб, стоит зачарованная решетка на случай, если вдруг откажут охранные заклинания.
– Тоже приказ Циммермана? – заинтересовался Штаден.
– В связи с приездом вашей помощницы? –
– Вы думали, ради леди Штрауб? – Мое предположение логично. Но если полтора года назад, то явно не ради нее.
– Да, – целитель потерял интерес к разговору и отодвинулся в сторону, давая нам пройти.
– Поторопитесь же, капитан, а то окажется, что вы напрасно уговаривали леди поужинать. Штаден поблагодарил его коротким кивком и, придерживая под локоть, повел меня к офицерской столовой. Я же все никак не могла прийти в себя после намеков Вайнера.
– Богиня, что он обо мне подумал, – невольно высказала я мучившие мысли.
– А на что вы рассчитывали, подряжаясь играть роль леди Штрауб? С ее-то репутацией…
– Но я же не она, а подумают плохо обо мне, – несколько путанно пояснила я.
– Мы с вами столь мало были наедине, что если и подумают плохо о ком-то, то только обо мне, – несколько непонятно возразил Штаден, но не успела я спросить, о чем это он, как продолжил: – Не о том мы говорим. Решетка на окно была поставлена явно ради вашей сестры, и тема эта Вайнеру почему-то неприятна. На вопрос он не ответил и сразу отправил нас на ужин.
– Думаете? Там же четыре комнаты для целителей. Почему вы так уверены, что меня поселили именно в ту, где жила Марта? – Потому что полтора года назад на ее окно поставили решетку. Зачем это делать, если в комнате никто не жил? И Вайнер не говорил, что поставили решетки на все комнаты для целителей. Заметьте, он сказал, конкретно на этой. Он замолчал на самом интересном месте, я требовательно затеребила его за рукав и спросила: – И? – Что «и»? – Какие выводы можно из этого сделать? – Решетки ставят в двух случаях: когда боятся, что войдет кто-то посторонний, или когда боятся, что выйдет кто-то непосторонний.
– Марта через окна не лазила.
– При вас.
– Подозреваю, она и без меня не лазила. Она была слишком серьезной для этого.
– Не всегда младшие братья-сестры знают все о старших.
– Нет, теоретически она могла вылезти в окно, – согласилась я.
– Но только при острой необходимости. И уж точно не проделывала это постоянно.
– Это вы про кого? – бесцеремонно влез в разговор Брун.
– Кто вылезает через окна? Надо же, а я и не заметила, что мы уже дошли.
– Леди Штрауб рассказывает про свою кошку, – нашелся Штаден.
– Утверждает, что она на редкость благовоспитанная.
– Кошка? О, конечно, – расцвел Брун.
– Наверняка вся в хозяйку. Золотистая и грациозная. И очень, очень хорошо воспитанная.
– Герцогиня Траттенская припомнила, что леди Штрауб – блондинка, – ехидно заметил Штаден.
– Но поскольку любовь к переменам цвета волос у хозяйки, а не у кошки… Брун посмотрел так, словно Штаден его оскорбил жесточайшим образом. Я уж подумала, что сейчас он начнет восхвалять уже белых кошечек, в надежде поразить меня в самое сердце, но нет капитан лишь кисло спросил: – И как только Штаден уговорил вас пойти на ужин? Со мной идти вы не соглашались…
– Я был более убедителен. К тому же я не ухаживаю за всеми подвернувшимися целительницами.
– Я тоже не ухаживаю за всеми подряд, – возмутился Брун.
– Только за леди Штрауб. И только потому, что других целительниц нет в зоне видимости. И не только целительниц – в гарнизоне вряд ли много дам, достаточно молодых для бруновского интереса. А он заперт здесь на целую неделю. Да… Знала бы, что все так обернется – ни за что бы не согласилась на предложение Ульрики. Здесь весь доход от этой авантюры уйдет только на успокаивающие зелья. Хотя отпугивающие были бы надежнее.
– Фред, тогда почему на окно комнаты целительницы поставили решетку? Наверняка от тебя. Ты же не столь хорошо воспитан, как кошечка леди Штрауб. Лазишь в окна и без необходимости.
– Без необходимости я в окна не лажу. Тебе бы только опорочить мой светлый облик в чужих глазах, – укоризненно сказал Брун.
– Эту решетку уже года два как поставили. При чем тут я? – Так там тоже жила целительница. Хочешь сказать, не пытался нанести ей визит через окно? – Я? Я визиты наношу исключительно через дверь, – он возмущенно посмотрел на Штадена, но возмущение было столь ненастоящим, что даже я не поверила.
– И вообще, там плетистые розы на стене, с огромнейшими колючками, а это, знаешь ли, не способствует лазанью по стенам…
– А с левитацией у тебя все те же проблемы? – Какие проблемы? Нет у меня никаких проблем. Брун возмущенно засопел, поклонился и ушел, одарив меня на прощанье разочарованным взглядом.
Глава 17
Гюнтер
Фридерика ждала от меня немедленных действий, пришлось напомнить, что пока мы ничего не знаем и сейчас можем только расспрашивать, и то — очень осторожно, если ее подозрения о смерти сестры верны. К сожалению, инорита ничего определенного не могла рассказать, поскольку не помнила в письмах указаний на что-то незаконное, а тональность еще ни о чем не говорила. Все же нельзя было исключить вероятность того, что это случившееся — обычное самоубийство, и именно по той причине, что указал следователь. Фридерике говорить такое не стал, близкие люди иной раз упорно не хотят признавать очевидное. Поскольку жажда деятельности была в ней слишком сильна, предложил внимательно осмотреть комнату погибшей сестры: после нее там никто не жил, вдруг что-то осталось. Маловероятно, конечно, но все же… Проводив Фридерику, я заглянул к Вайнеру, слишком уж явно было его нежелание говорить о зачарованной решетке на окне моей подопечной. Пришлось подождать в коридоре: целитель с выражением жесточайшей скуки выслушивал очередного пострадавшего от карантина, который находил у себя все новые и новые симптомы в надежде поваляться несколько дней в одной из карантинных палат. Дверь оставалась чуть приоткрытой, поэтому некоторое время я наслаждался плодами чужой фантазии: черный дымок при выдохе, звездочки в глазах при вдохе и жесточайшая ломота в костях. Картина вырисовывалась очень живописная.
– Рядовой, вы совершенно здоровы, — наконец не выдержал целитель.
– Нечего выдумывать ерунду. Где ваш выдыхаемый дым? — Его просто плохо видно, — вдохновенно продолжал врать пациент.
– У вас освещение слабое, а дым тоже не слишком сильный. А вот на солнце… — А вот на солнце все пройдет, – Вайнер был невозмутим.
– Кроме ломоты, разумеется. Но она — последствие вчерашнего перепоя, исцелять не буду. Свободны.
– Но вы обязаны… — Такое исцеление — только по личному распоряжению полковника Циммермана, – отрезал целитель.