Розы на стене

Вонсович Бронислава Антоновна

Глава 19

Гюнтер

Розы были странные. Чем больше я на них смотрел, тем больше убеждался: что-то с ними не то. Не могут быть такие шипы у декоративного растения, никто не будет выводить такие сорта, на которые только врагов насаживать, а не украшать особняки. Но на магическом плане я ничего не видел: розы как розы. Хотя мне упорно казалось, что что-то есть. Пожалуй, стоит попробовать заклинание по усилению магического зрения. Оно энергоемкое, резерв жрет со свистом, но экономить необходимости нет, а я себе не прощу, если не проверю. Вспомнить нужное оказалось не так просто — после академии многие знания лежали мертвым грузом и нигде не применяясь. Да и в академии это заклинание использовали, только чтобы лучше рассмотреть тонкие плетения. Я не был уверен, что в розах есть что рассматривать, но попробовать надо. Дар откликнулся,

и магия потекла из меня бурным потоком, усиливая восприятие магических структур. Засияли защитные заклинания на стене, почти ослепляя. Сложные, многослойные, местами выглядящие как красивый кружевной узор, местами — как спутанный комок нитей. Последнее сделано намеренно, чтобы такие, как Брун, не вскрыли с легкостью защиту. О, да здесь еще стазисная ловушка запрятана. Не заметишь, как вляпаешься. Бруна ждал бы неприятный сюрприз, прояви он чуть больше настойчивости. Думаю, Циммерман без восторга встретил бы известие, что в гарнизоне стало на одного мага меньше и на одну статую больше. И все же, какая красота! Я поймал себя на том, что с восторгом изучаю работу мастера, а время идет, мой резерв опустошается, поэтому нужно срочно переходить к розам. Наверное, будь на моем месте кто-нибудь с Даром послабее, не заметил бы ничего. Тонкие, почти прозрачные, просто на грани видимости, нити отходили от розового куста и вплетались в защиту здания. Вплетались настолько аккуратно, что проследить, куда они потом шли, оказалось невозможно. В тщетной попытке разглядеть я напряг зрение до предела и довел одну из нитей до решетки, где все-таки потерял. Попробовал еще одну – с тем же результатом. Зато смог найти, откуда выходили эти нити: крошечная просвечивающая пульсирующая сфера в розовом кусте где-то на уровне перехода корней в стебли. Я развеял заклинание: смысла поддерживать дальше не было, я уже увидел все что мог. И увиденное оказалось весьма странным. По всему выходило, что куст является сложным артефактом, что по классической магии невозможно. Он живой, он растет и меняется. Артефактом же должно быть что-то стабильное, или такое, у чего есть постоянные фазы: иначе невозможно просчитать и заложить необходимые изменения. Эту аксиому я помнил из курса артефакторики. Но то, что увидел, доказывало обратное. Судя по всему, куст встроился в защитное плетение и использовал его как источник магии, но вытягивал такую малость, что на работе защиты это никак не сказывалось. — Любуетесь цветочками? Я слишком глубоко задумался, и Циммерману удалось застать меня врасплох. Он явно это отметил – голос был громкий и ехидный. Тем не менее ответил я спокойно, даже с некоторой ленцой, делая вид, что давно уже заметил приближающееся начальство и только уважение к старшему по званию не позволило показать, что все его ухищрения по незаметности для меня и не ухищрения вовсе. — Скорее, защитным плетением, инор полковник. Необычайно искусная работа. Сразу видна рука мастера, и не простого. И эти сложные блоки… Я, конечно, не специалист, но не только повторить не смог бы, но и не уверен, что сумел бы разобраться. — Да, один из лучших в Гарме делал, – гордо сообщил полковник. — Из штаба специально присылали. Что удивительно, сразу после запроса.

– Странно, что запрос на второго целителя не выполняют.

– Так целитель на постоянно нужен, — Циммерман помрачнел.

– А этот приехал, за сутки сделал и уехал. Да и герцогская просьба сыграла роль. — Герцог просил поставить защиту в вашем гарнизоне, инор полковник? — удивился я.

– С чего такая забота? – Он беспокоился об инорите Рильке, – неохотно ответил тот.
– - Если бы не она… Впрочем, если бы не она, и необходимости в дополнительной защите не было бы.

– А как к этому беспокойству относилась герцогиня? В интрижку герцога с покойной Мартой я не верил, но вопрос напрашивался, и было бы странно, если бы я его не задал.

– При чем тут герцогиня? – Инор полковник, насколько я знаю Матильду, она не терпит соперниц, даже воображаемых. Не думаю, что со времени нашей помолвки что-то изменилось, – пояснил я, заодно напомнив полковнику, что герцогиня была когда-то моей невестой.

– А тут ее супруг и беспокоился о безопасности целительницы, и присылал ей розы, как сказал Брун.

– Так вот эти прислал, – Циммерман протянул руку к розам, но трогать не стал, даже не прикоснулся. Интересно почему? Что-то знает или просто осторожничает? – В благодарность за помощь. Значит, все же герцог, а не его целитель. Интересно…

– Эти розы – в благодарность? – удивился я.

– Они похожи на мутировавший эксперимент безумца. Я бы такие не рискнул никому дарить.

– Так то вы, а то герцог, – невнятно ответил Циммерман.

– Собственно, капитан, я вас искал не для того, чтобы говорить о розах. У меня дел невпроворот, а вы меня отвлекаете. Укоризна в его глазах была совсем как настоящая. Напоминать, что разговор завел он, я не стал, напротив – показал, что внимательнейшим образом слушаю и не пропущу ни единого слова.

– Мне написала леди Эдин, ваша тетя… Циммерман сделал паузу и выразительно посмотрел. Уже по вступлению я не ожидал ничего хорошего от продолжения, поскольку единственная причина, по которой тетя могла написать полковнику – это леди Штрауб.

– Не очень красиво с ее стороны, инор полковник, отвлекать столь занятого человека своими глупостями.

– Какие же это глупости? Леди беспокоится о вас, и я ее прекрасно понимаю. Что ж вы, капитан, не сказали, что на практику к нам направили вашу невесту? Вывод, что в проблемах гарнизона с леди Штрауб виноват я, полковник уже сделал или сделает в ближайшее время, и тогда моя служба окажется куда сложнее, чем я думал, отправляясь сюда. Это меня никак не устраивало. Вредную полковничью мысль следовало как можно быстрее опровергнуть.

– Инор полковник, леди Штрауб – не моя невеста, – кисло ответил я.

– Боюсь, тетушка выдает желаемое за действительное. Я ей лишь написал, что вы меня направили охранять леди, а она посчитала это удобным случаем устроить мою личную жизнь.

– И она совершенно права! – воодушевился Циммерман.

– Я тоже думаю, что вам пора жениться.

– Не так давно, инор полковник, вы меня предупреждали по поводу своеобразной репутации леди, – напомнил я. Циммерман недовольно скривился. Наверняка уже пожалел, что был столь откровенен.

– Капитан, иной раз слухи – это только слухи, – неожиданно заявил он.

– Я не уверен, что они имеют под собой основание. Леди Штрауб – прекрасно воспитанная девушка, а инор Вайнер отзывался о ней очень хорошо как о будущем целителе. Говорил, много знает и умело применяет знания. А также позволял себе неприличные намеки и взгляды, за которые на дуэль не вызовешь, но от этого менее оскорбительными они не становятся. Уверен, целитель с удовольствием бы избавился от навязанной помощницы, как бы хороша она в своем деле ни была.

– Я рад за нее. А еще я рад за моего приятеля Кремера, с которым у леди Штрауб роман. Вы же не хотите, инор полковник, чтобы я отбивал невесту у друга? Это непорядочно. Поскольку Кремер был не из его гарнизона, Циммермана не интересовали ни личная жизнь постороннего офицера, ни порядочность в его отношении. И все же попробовать стоило.

– Капитан, с таким тестем, как лорд Штрауб, беспокоиться о том, чтобы не обидеть кого- нибудь, не придется. Сами подумайте, что вам важнее: счастье ваше и леди или счастье постороннего типа, с которым они даже официально не обручены? Не обручены же? – Не обручены, – согласился я.

– Но, инор полковник, вы не учитываете еще один важный момент. Мы с леди с трудом выносим общество друг друга, только по необходимости. Своим сообщением я нанес начальству сокрушительный удар. Оно уже все распланировало, а я так безобразно нарушаю планы. Его и тети Эльзы.

– Может, если приглядитесь к друг другу получше, измените отношение, – уже не с таким энтузиазмом сказал Циммерман и почти тут же радостно предложил: – Хотите, я поговорю с Вайнером и вам выделят место в целительской? – Инор Вайнер уже попросил меня там поселиться. Он так уговаривал, что пришлось согласится. Видите ли, инор полковник, целитель боится за сохранность сейфа с зельями.

– Да, такая девушка, как леди Штрауб, – серьезное испытание для наших офицеров, – грустно согласился Циммерман, – в попытках добраться до нее может пострадать не только сейф.

– Инор полковник, с такой защитой вряд ли доберутся даже до сейфа, – утешил я его.

– А уж девушка точно не пострадает.

– Вы не знаете Бруна, – обреченно сказал Циммерман.

– Он необычайно талантлив в вопросах что и как сломать. Вскрыть незаметно не сможет, а вот сломать сломает, если не с первой попытки, то со второй или третьей точно. Бас «необычайно талантливого» Бруна раздался со стороны входа в целительскую. Весьма возмущенный бас. Защита уже работала вовсю и пройти внутрь можно было лишь по разрешению Вайнера, которое тот точно не даст. «Я вручу конфеты и сразу уйду». Голос был настолько честный, что не поверил бы и пятилетний ребенок, а не только целитель со стажем, поэтому Бруна не пустили. Теперь бы еще придумать, как самому проникнуть внутрь, не привлекая внимания ни этого «необычайно талантливого» офицера, ни другого, чей потенциал пока в данном гарнизоне не раскрыт. Для лже-Ульрики идея карантина оказалась не столь хороша, как думал ее приятель, не учел он репутацию настоящей леди Штрауб, хотя наверняка о ней знал.