Рубеж
Шрифт:
— Ты права. — Я застонала. — Получается, семья откажется от него из-за поступка, которого он даже не вспомнит, и Новый год Тобиас в итоге проведет в одиночестве.
— Да, — сказала Базз. — Такой подход означает, что все люди и события должны транслировать Тобиасу одно сообщение: он провалился во всем. Предал свой улей и покрыл себя позором. Это жестокая тактика, призванная разрушить веру Тобиаса в себя, но выбор стоит между уничтожением его эго и пожизненным заключением.
Я грустно кивнула.
— Тобиас проведет три
Я нахмурилась.
— А если терапия не поможет?
— Тогда будет проведена следующая оценка, и специалисты решат, нужна ли повторная перемотка памяти, отодвигающая его еще на год или два. — В голосе Базз зазвучали более уверенные ноты. — Но я сомневаюсь, что понадобится еще одно вмешательство. Я вышла из лотереи на два года раньше тебя, Эмбер. И работала с несколькими похожими случаями, где этот подход оказался успешным.
— Значит, Тобиас пройдет следующую лотерею как повторный кандидат, — сказал Лукас. — В его деле необходима пометка, чтобы лотерея вновь не дала ему импринтинг ударника.
— Конечно, — ответила Базз. — Соответствующий специалист решит, не следует ли исключить и другие профессии.
Я вздохнула.
— Отмотать память Тобиаса и дать ему второй шанс — это лучше, чем всю жизнь держать его взаперти.
— Когда второй судебный психолог предложит свой план лечения, ты хочешь его утвердить, прежде чем приступят к перезапуску? — спросила Базз.
— Если этот план соответствует тому, что ты мне сейчас рассказала, — откликнулась я, — то психолог может сразу продолжать. Если появятся существенные различия, я хочу о них знать.
Лукас встал.
— Теперь Эмбер должна отдохнуть.
— Эмбер, если захочешь проконсультироваться, сейчас же позвони, — сказала Базз.
— Позвоню.
Я чувствовала ужасную усталось и подавленность, но заставила себя встать, а Лукас поддержал меня под руку, выводя в коридор. Меган и Адика выжидательно взглянули на нас.
— Тобиаса необходимо перевести в ближайший отдел терапии для полной оценки и лечения, — распорядился Лукас. — Он должен содержаться под самым надежным надзором до перезапуска памяти и удаления его импринтинга, всех знаний о нашем отделе и особенно об Эмбер.
— Согласен. — Адика указал на коридор. — У меня уже готова капсула для транспортировки заключенного.
Я повернулась и увидела нечто похожее на медицинский кокон, только не белый, а красный с черным.
— Ты собираешь запереть Тобиаса в этой коробке? — в ужасе спросила я. — У него начнется клаустрофобия.
— Эмбер, не беспокойся об этом, — вмешалась Меган. — Во время путешествия Тобиас будет под воздействием сильного снотворного.
Я пробежалась пальцами по волосам.
— Я думала, заключенных просто сопровождают до места безопасники.
— Обычных — да, — ответила Базз. — Но тех, кому требуются максимальные меры охраны, перевозят в капсулах в сопровождении специально подобранной команды. Тобиаса переводят лишь на короткое расстояние, поэтому воспользуются обычной системой лент двадцатого уровня, но он слишком опасен, чтобы ему позволили смешаться с другими путешественниками.
Базз была права. Я покорно вздохнула и посмотрела, как Адика толкает тюремный транспорт по коридору. На самом деле, не имело значения, как Тобиаса доставят в терапевтическое отделение. Настоящая проблема заключалась в том, что произойдет с ним после оценки.
Я терпеть не могла вмешательство в чью-то память, но поддержала перезапуск воспоминаний Оливии, когда фрагментация сделала ее опасной для улья. ягзшуз Сейчас я поддержала перезапуск Тобиаса, потому что он стал опасен не только для меня, но и для всех остальных в моем отделе.
Глава 20
В тот же вечер Лукас собрал весь отдел в парке, чтобы обсудить «Синий подъем». Когда мы шли по коридору, ведущему в парк, из апартаментов вышел Гидеон в нелепом развевающемся синем платье и с изукрашенной повязкой на седых волосах.
Он отвесил мне изысканный поклон.
— Если музыка питает любовь, играй.
— Что? — потрясенно взглянула на него я.
— Я играл герцога Орсино в книгарне Шекспира «Двенадцатая ночь», — объяснил он. — И потерял счет времени, а инфовизор напомнил мне о встрече.
Лукас поднял брови.
— Люди нечасто доходят до переодевания в настоящие костюмы, чтобы проиграть сцену из книгарни. Голограмма вполне достаточно изменяет твой вид.
— Это не обычная книгарня, — ответил Гидеон. — Завтра к тебе для оценки приходят несколько членов старого отряда Клер, и я почувствовал ностальгию. Когда я работал у Клер, мы надевали костюмы и показывали ее любимые пьесы. И книгарня «Двенадцатая ночь» — это наше последнее представление.
— О, понятно, — сказала я. — Хотела бы и я однажды ее сыграть.
Гидеон рассмеялся.
— Давай, если хочешь, но предупреждаю, мы были на редкость плохими актерами. Зато хорошо веселились. Однажды мы играли «Ромео и Джульетту», и реплики Ромео смешались с ролью Генриха V. Мы продолжили спектакль. В итоге, Ромео выиграл битву при Азенкуре, а Джульетта стала королевой улья Англия.
Я не была уверена, что поняла шутку, но на всякий случай улыбнулась.
Мы направились в парк и увидели, что остальные члены отряда уже собрались на площадке для пикников. Во время общих встреч люди старались держаться своих групп. Я заметила, что Зак стоит с альфа и корчит смешные рожи Рафаэлю в окружении бета-группы. Тот отчаянно старался не смотреть на партнера.