«Рубин» прерывает молчание

Петецкий Богдан

Седловина была рядом. Последний склон, чуть большее оживленное торможение двигателей и внезапная тишина.

На побережье царило движение. Фрос стоял в маленьком каноэ где-то на полпути между пляжем и станцией и помогал прокладывать

толстый стеклянный канат трем людям, погруженными в воду по окошки шлемов. Четвертый, с непокрытой головой, сидел на берегу и отдыхал.

Фрос увидел нас и поднял руку. Потом он отпустил канат и что-то сделал со своей личной аппаратурой. Наконец-то мы услышали его голос.

— Это вы? — крикнул он. — Прошу прощения, зазевался! Я переключил аккумуляторы на усиление. Строим волнолом. Этот планктон, знаете… — он замолчал.

Я соскочил с вездехода и медленным шагом двинулся в сторону скальной башни. Я миновал ее и шел дальше. Седловина постепенно превращалась в грань. Не слишком уж острую, но крутую. Я отыскал пальцами ручку крана и увеличил поступление кислорода. Я глубоко вздохнул. Высмотрел впереди торчащую в сторону моря глыбу, подошел и расположился на ней как в кресле.

Надо мной, направо, налево, всюду, куда ни посмотри, виднелись моря и континенты Второй. Планету, которая окутывает пришельца своим плащом, словно замыкает его в сложенных ладонях. Планеты угрюмых красок, сурового фиолета. Я блуждал взглядом по узкому каменистому пляжу, океану,

взбирающемуся к зениту, по горным хребтам на противоположном полушарии. И внезапно, полностью неожиданно для себя, я нашел в этом пейзаже красоту. Немного дикую и немного унылую, но свободную от фальши и понятную каждому, кто покинул Землю, чтобы ей служить.

Я выпрямился, руками оперся о бедра. И кто-то, кто наблюдал за мной, мог подумать, что я становлюсь в позу хозяина. Я не чувствовал себя хозяином. Ни с того, ни с сего в моих ушах зазвучали слова Дари, сказанные в кабине станции сразу после бури. «Мы сознательно удерживаемся в области экстраполяции, только расширив ее границы. Мы хотим идти в определенном направлении, потому что это следует из нашего выбора, а не из-за нехватки других возможностей».

Дари. Для него имеет значение время. А для меня? Я никогда над этим не задумывался. Во всяком случае, что-то для меня имеет значение. Неважно, что он, как и я, пришел со своим выбором на свет. Он его подтвердил. Хотя бы тем, что он здесь, что вступив в этот странный и прекрасный мир, проломив барьеры, ограничивавшие мысль или подсознание поколений, которые вписались в его генетический код.

А я? Одно не подлежит сомнению. Я тоже здесь. А кроме того, твердо известно еще, что наша встреча не была случайной. И не последней!