Rucciя
Шрифт:
– Пошли в комнату, – помолчав, сказал Ильдар.
– С удовольствием. Только посмотрим, что у вас есть, чтобы без сюрпризов. Не возражаете?
Один из безымянных бандитов не слишком умело, но тщательно обыскал Гильфанова и передал главному оба сотовых под радиково бормотание вполголоса «Такой папа и такие мобилы крутые».
– Радик, останешься. Только давай без этого, – скомандовал главный и любезно пригласил Гильфанова в его собственную комнату. Грянул телефон, стоявший на тумбочке. Похоже, все вздрогнули одновременно и застыли. Телефон продолжал звонить. Гильфанов
– Отвечу, что ли?
– Хорошо. Но не дай бог. Понял?
Гильфанов вздохнул и поднял трубку. К ней с наружной стороны немедленно приник и один из быков.
– Алло, – сказал Гильфанов. – Нет здесь таких. Какой номер набираете? Ну вы даете. Почти весь неправильно набрали. Ничего, все нормально. Удачи.
Он аккуратно положил трубку, амбал успокаивающе кивнул главарю, и все кроме Радика направились в комнату. Там Гильфанов без спросу сел в офисное кресло возле рабочего стола, положил ногу на ногу и немножко покрутился, устраиваясь поудобнее. Быки разошлись в противоположные углы комнаты, а главный остановился у стеллажей и, уставившись в корешки книг, спросил:
– Вы поняли, кто мы, да?
– В общем да. Но если представитесь, будет лучше, – отозвался Ильдар.
– А что, журналист ваш не звонил?
– Мне всегда очень нравилась привычка отвечать вопросом на вопрос.
Бык за спиной хмыкнул. Гильфанов не оглянулся, разглядывая главного. Тот отвернулся от стеллажей, неприятно посмотрел на Ильдара и посоветовал:
– Буреть не надо. Мы же по-хорошему пока.
– «Пока» – это мне нравится, – сказал Гильфанов и без особой суеты добавил: – Журналист мне звонил. Очень испуганный. Сказал, приходили от Расуля. То есть я должен понять, что вы тоже от Расуля?
– Да, мы от Наиля Фатыховича. Меня зовут Айдар, еще иногда Дарон называют. Не слыхали такого?
Гильфанов слегка пожал плечами.
– Настоящий полковник, – отметил бык у двери.
– Точно, – согласился Дарон. – Феникс Дзержинский.
За стенкой что-то тихо хлопнуло. Дарон дернулся и сунул руку за отворот пиджака, бык у двери, уже с пистолетом в руке, выскочил из комнаты. Из коридора немедленно донеслась матерная ругань вполголоса. Через полминуты бык вернулся и зло объяснил, убирая пистолет:
– Радик пиво в холодильнике нашел. Скучно ему.
– Бар-ран, – с чувством сказал Дарон.
Гильфанов воздержался от комментариев, но потом все-таки решил помочь гостям перемахнуть глуповатую паузу:
– И вы, значит, все из Москвы ко мне приехали?..
– Ну, все-не все, неважно. Но да, приехали. С большой нечеловеческой просьбой. Мы все очень уважаем товарища Магдиева. Мы все – ну, не все, на самом деле, но многие – татары. И мы на первых порах с удовольствием все эти прыжки воспринимали. И всегда друг друга понимали, так ведь? Тем более, что лавэ капало.
– Не понял, – сказал Гильфанов, машинально отметив – геморрой у товарища, что ли, не садится, и все тут. – Это мы с вами друг друга понимали, что ли?
– Ну да, – подтвердил Дарон. – Не всегда впрямую, конечно, но были моменты. Вы Москву разводили, мы из Москвы вопросы решали некоторые.
За спиной у Гильфанова доказательно буркнули.
– А потом нас за яйца взяли. По всем позициям. Бизнес, отдых, все остальное – со всех сторон. И менты, и ваши, и налоговая, и аренда кончается. И зверьки еще зашевелились, в открытую говорят: теперь татарам мандец, пора землю отвоевывать. Жопа полная. А общий смысл такой: пока Казань будет херней страдать, всем татарам будет полный anagini seberim 17 . Наилю Фатыховичу это прямо сказали.
17
Грубое ругательство
– Кто?
– Люди, Ильдарик. Знающие люди. Они, честно говоря, и на тебя вывели. Они все это очень убедительно сказали, между прочим. А мне anagini seberim не надо. И Расулю не надо. Мы, блин, не для этого 20 лет нормальную жизнь выстраивали, чтобы опять на войну идти. Хватит уже, навоевались. И главное, было бы из-за чего. Не из-за того же, что одному толстому черту моча в голову стукнула, правильно?
– Я понял, Айдар. У тебя какие-то конкретные предложения?
– Одно, блин, предложение. От которого, как говорится, нельзя отказаться. Разруливайте срочно ситуацию с Москвой.
– Как? – поинтересовался Гильфанов с искренним, как он надеялся, любопытством.
– Это обсудим, поможем. Я понимаю, на попятку идти впадлу. Но никто же не заставляет ручки поднимать. Можно же, чтобы и нашим, и вашим, как Бабай делал – найдем вариант, без вопросов.
– Сколько нам Наиль Фатыхович времени дает?
– Ну, по уму-то надо было все вчера отыграть. На самом деле – пять дней.
Видимо, совсем Расуля сильно давят, подумал Гильфанов – за несколько часов, прошедших с момента разговора неизвестного бандита с Летфуллиным, срок ультиматума подтаял на пару дней. Но рассуждать по этому поводу было некогда – общение грозило вылиться в затяжную паузу, которая, согласно расчетам Ильдара, на данной стадии была совершенно не нужна. Поэтому он спросил то, чего от него ждали:
– А если мы отказываемся?
– Ну, тогда мы открываем второй фронт. Или, если угодно, пятую колонну. Я не говорю там об экономической и финансовой составляющей – хотя, если мы это дело включим, мало не покажется. Ну, вы в курсе. Я вот только одну вещь сейчас скажу. Мы по криминалу все раскрутим. По улице. Представляешь – все бригады в беспредел уйдут? Стрельба там на проспектах, массовые грабежи… А еще пиздюков на улицы выпустим, с шарами, пиками и арматурой. Чтобы «казанский феномен» детским садиком показался. Это нормально будет, как считаешь?