Ручеёк
Шрифт:
— Леших теперь нет, природа чиста и безвинна, — добавляет дядя Ехрем, поправляя свой дождевик.
— Потом всё же поехал на этот шум. А там канава, через канаву — мостик. Дождевая вода скопилась на настиле мостика и стекает на камни, шумит, шумит… Еду дальше, присматриваюсь: нет нигде Одноглазого. Только у обрыва светятся какие-то точки, будто фонарики. Сперва мне показалось, что это полевые охранники курят трубки. Но голосов не слышно, все тихо. Я к обрыву. Тут мой Верный как захрипит! Заметался из стороны в сторону. И ни шагу вперед. А «охранники»
— А вот, это, Васёк, уже не пустяки, — сказал, оживившись, дядя Ехрем. — Волки у нас нередкие гости, и их надо остерегаться.
— Да я и сам не на шутку струсил. Но ведь надо было Одноглазого искать. Дождь стал стихать, небо начало проясняться, и показались звёздочки. Уже можно было различать деревья. И вот там, недалеко от обрыва, где растут старые вязы, на дороге человек лежит. Я остановил коня, присмотрелся и решил: будь что будет — поеду! А мой Верный перешагнул через этого «человека» как ни в чем не бывало и даже прихватил что-то с земли. Это всего-навсего был сук вяза, сломанный грозой…
— А как ты поймал Одноглазого? — спросил, усмехаясь, дядя Ехрем.
— Да очень просто. Еду я дальше от сломанного сука, всматриваюсь в пустое поле. И вдруг ни с того ни с сего затянул песню! Пою себе во весь голос. А он услышал мой голос и отвечает мне приветливым ржаньем. Он, видно, узнал меня по голосу и сам пошёл мне навстречу. Так мы втроём и направились обратно к табуну. Страх мой прошёл, и мне захотелось петь ещё громче, на всю степь!..
Васёк хотел сказать ещё что-то, но удержался и умолк. А хотел он сказать, видимо, о том, что хочет вырастить сильных коней-аргамаков, чтобы они могли скакать, как ветер, быстрее всех и дальше всех.
— Смотри, Васёк, — указал на табун дядя Ехрем, — а Одноглазый-то пасётся со всеми вместе.
И он погладил подпаска по голове.
Михаил ЮХМА
ЛЕГЕНДЫ ДЕДА ЕНДИМЕРА
Слово о баторе, создавшем солнце
Около тлеющего костра лежим двое: я и дед Ендимер — старый табунщик. Он лучший сказочник нашей окрестности, да и возраст его, приближающийся к ста годам, говорит о том, что он много испытал, много повидал на своём веку. Он любит рассказывать, я люблю слушать.
Но в эту ночь разговор у нас что-то не клеится. Дед сидит задумчиво, изредка ударяет палкой о землю. А я лежу и смотрю: и голова, и усы, и борода у него седые, и порою, когда дед заглядится вдаль и пламенем озарится его лицо, мне кажется, что он изваяние из серебра.
Со стороны деревни доносится задумчивая песня девушек, раскатистый смех парней.
С запада подул свежий ветерок и стал относить дым костра в мою сторону.
Я подсаживаюсь поближе к деду.
— Чего тянешь языки-то?! — нарочито сердясь, говорит дедушка Ендимер временами вспыхивающему костру. Потом начинает помешивать берёзовой палкой разгоревшиеся угли.
Недалеко от меня, в траве, что-то шуршит. Я поворачиваюсь. Сразу узнаю: это он, Орлик — красивый жеребец с тонкими и длинными ногами. Мы с ним большие друзья. Он ласково тычется в мои руки мордой. Я вынимаю кусок сахару и угощаю его. Как бы в знак благодарности, он негромко фыркает и снова сует морду в мои руки.
— Всё! Нету больше, — говорю я, ласково поглаживая голову коня. — Сам ведь ты всё съел.
Словно понимая мои слова, он, пофыркивая, идёт в табун.
— Да, и животные любят ласку, — задумчиво произносит старый табунщик, глядя вслед ушедшему жеребцу.
Я, слушая старика, переворачиваюсь на спину. Небо над нами чистое-чистое! Тысячи звёзд, подмигивая, улыбаются нам, будто зовут к себе.
— А знаешь, дедушка, когда смотришь на небо, то кажется, что звёзды — маленькие точки. На самом же деле они очень большие, только находятся от нас далеко-далеко, — говорю я ему.
— Да, далеко. Но всё равно люди когда-нибудь долетят до них. Теперь все куда-то летают…
Не успел дед договорить, как молнией мелькнул метеорит, на миг осветив вселенную.
Что-то детское проснулось во мне. Захотелось побаловаться, пошалить. И я громко крикнул:
— Моя звезда наверху! Моя звезда наверху!
— Ошибаешься, сынок! Твоя звезда, — говорит дед, — ракета. А в небе роятся огненные камни батора, создавшего солнце для человечества…
Вот и раскрылась книга сказаний!
— Как это так? Расскажи, дедушка!
— Ладно, расскажу, — он долго покашливает, не спеша достаёт трубку, прочищает её, набивает табаком…
— Давным-давно на земле жили люди мирно и счастливо. Так проходили года, тянулись века, шли тысячелетия…
Но вот однажды по злой воле рока родился злой человек. А когда вырос, возненавидел он людей за то, что они жили в мире и дружбе. Чтобы поработить их, породил он злое потомство. И это потомство собрало вокруг себя всё злое на земле, решив погубить род человеческий. Но им мешал солнечный свет. Тогда они погубили свет. И наступил на земле мрак на веки вечные!
Злые духи, дьяволы, колдуны и змеи радовались темноте. Во мраке они уничтожали и молодых, и старых, и детей.
Люди поднимались на борьбу, но злое потомство каждый раз побеждало. Побеждало потому, что им помогал чёрный мрак.
И человеческий род вымирал. Но люди верили в добро, и от этой веры на берегу Волги родился батор. С детских лет его волновала и беспокоила бедность людей, закабалённость и темнота народа. Постепенно, вырастая и набираясь сил, он стал готовиться к борьбе. И вот, когда вырос, узнал он, что далеко-далеко, за семью морями, живут два мудреца, которые ведут борьбу с врагами человечества и ждут к себе храброго и сильного батора.
— Пойду-ка я к этим мудрецам, поговорю, узнаю, как освободить людей от гнёта, — решил батор.