Руина, Мазепа, Мазепинцы
Шрифт:
Между тем, гадяцкий полковник с козаками и Косагов с
царскими ратными людьми переправились через Днепр, ниже и
подступили к Жаботыну; поймавши какого-то жаботынца, они
послали его в город увещевать жителей покориться царю, не
допуская до нового кровопролития. Вместо требуемой покорности, 1 Вероятно, это были малороссияне, занимавшиеся там охотою.
354
жаботынцы стали палить из пушек по передовым козакам, подступившим к городу, двух ранили, одного убили; но когда
подоспели остальные козаки, дух жаботынцев тотчас изменился: в
наступившую затем ночь они учинили у себя раду и перед
рассветом выслали священника с несколькими особами просить
помилованья. <Будьте надежны на милость монарха и
вельможного пана гетмана, - сказал полковник, - идите с семьями
своими и пожитками за Днепр: там вам отведут жилье, да только
подальше, чтобы опять не вздумали утекать на правую сторону>.
На протяжении от Жаботына до Чигирина.уже начинались
строиться селения для тех трех тысяч, которых Юраска выслал с
левой стороны на правую. Все теперь было там разорено, и
хаты, и мельницы, и всякое заводившееся строение, и самые
церкви - все было предано огню. Всех людей погнали за Днепр
с семьями и пожитками. От Жаботына Косагов и гадяцкий
полковник двинулись к Черкассам, куда также с другой стороны
шел Семен Самойлович. О сожжении Черкасс и о выселении
тамошних обывателей в современных актах нет особого
донесения, вероятно потому, что там было уже все пусто.
Это важное событие в истории Малороссийского края, по
преданиям, осталось в народной памяти под названием <сгона>: остаток народонаселения правобережной Украины был теперь
окончательна выведен оттуда по распоряжению власти (согнан), а Самойлович мог положительно верно донести московскому
правительству, что вся правобережная Украина обезлюдела, и
Хмельницкий, оставаясь в своем Немирове, не мог, как бывало
прежде, вредить пограничным городам и селениям царской
державы1. Яненченко, потерявши Корсун, поместился в Хмельнике
всего с 50 козаками, а Коваленко сидел в Кальнике с семиде-
сятью.
За совершенный гетманским сыном поход царский посланец, стольник Карандеев, привез гетману Самойловичу царскую
похвальную грамоту и дары, состоявшие в шелковых материях, расшитых золотом и серебром, собольих и горностаевых мехах и
вооружениях.
Хмельницкий и прежде держался единственно турецким
страхом, а добровольно малороссияне к нему не шли. Теперь
же, владея незначительным населением в Подолии, он
окончательно вооружил против себя всех своею алчностью и
жестокостью. Во дворе у него выкопана была яма сажень 20 глубиною, * <Все жители ржищевские, каневские, корсунские, староборские, мо-
шенские, грабовские, белозерские, таганковские, драбовские, черкаские
на сю сторону согнаны и от неприятеля отстранены, а города и села, и
местечки, и деревни их, где они прежде жили на той стороне, все без
остатку выжжены>. (Арх. Юст. кн. 50, л. 667. Донесение Самойловича).
12* 355
и в такой яме перебывали почти все зажиточные подданные, особенно бывшие орандари, державшие откупы при польском
владении и успевшие зашибить себе деньгу; с кого захочет
сорвать, того прикажет схватить, бросить в яму и держать, пока
тот для своего избавления не отдаст всего, что у него есть; других приказывал бить палками, и немировскому сотнику
Берендею, верно служившему Юраске, дано было 300 ударов по
подошвам, отчего тот чуть не умер. Неутомимый товарищ Юра-
ски и родственник Яненченко отступил от своего <князя>, ушел
к полякам и в сентябре 1670 года находился уже при воеводе
русском во Львове. Скоро, однако, он опять повернул на
прежний путь и написал к Каменецкому паше, что город Львов
охраняет небольшое число войска и взять его нетрудно, если
турки подойдут к нему тихо и неожиданно. Письмо это было
перехвачено, и гетман Яблоновский приказал расстрелять Янен-
ченка. При Юраске оставалось только 80 малороссиян Козаков; кроме них было у него татар 800, волохов 200 и 28 сербов.
Татары и турки, надеясь на потачку со стороны Хмельницкого, бесчинствовали, хватали и били жителей; одним словом, -
говорил один современник немировец, - у нас такая неволя, что
и в турецкой земле горше быть не может. Гетману Самойловичу
сообщали, что немировцы только того и желают, чтоб козаки и
московские войска пришли освободить их; гетману давались
советы послать туда войско. Но не так легко было предпринять
поход через опустошенную вконец правобережную Украину, где
козацкое войско не могло себе найти никакого продовольствия, а возить за войском запасы в больших размерах в Малороссии
еще не обыкли. Один живший в Молдавии афонский
архимандрит через письмо советовал Самойловичу исходатайствовать у
московского царя обещание милости Хмельницкому, если он
поддастся великому государю. <Подайте ему хлеб, - писал