Руина, Мазепа, Мазепинцы
Шрифт:
угадал народное желание. Гетман еще раз послал гонца к
Шереметеву с просьбою спешить на выручку малороссийского края и
в то же время отправил к четырем высланным вперед полковникам
приказание идти против неприятеля на вспоможение жителям
городков: Маячки2 и Нехворощи3, которые еще не поддались
мятежнику, но могли поддаться, если к ним впору не явится
выручка. Нелегким казалось для этих полковников такое поручение, так как они не знали наверное татарской силы и опасались
встретить ее в размере, превосходящем их собственные силы. Гетман
ободрял их скорым подкреплением после прибытия Шереметева.
Августа 5-го полковники со своими полками, которые были
расположены вдоль берега Ворсклы, двинулись к реке Орели и
приблизились к Маячке. Под этим городком стоял уже Петрик с ордою.
Вот как Петрик туда добрался. Разославши с берегов Самары
свои возмутительные универсалы, он прежде всего хотел подчинить
себе Новобогородск. Но его <прелестные> письма, туда посланные, не имели никакого успеха, потому что в этом недавно еще основан-
* Оба - местечки Кобылякского уезда при р. Орели.
2 Местечко Кобылякского уезда при р. Орели.
3 Местечко Константиноградского уезда при р. Орели.
464
ном городе большинство жителей состояло из великороссиян.
Запорожцы с Петриком попытались было ночью ворваться в посад, но, пораженные пальбою из замка, ушли, а один из новопожалованных
Петриком полковников, Кондрат, попался в плен. Утром после того
Петрик с запорожцами и Калга-салтан с татарами направили путь
к Украине. На дороге прибыли к Петрику посланцы из городков
Цариченки и Китай-городка с хлебом-солью, изъявляли от имени
всех жителей покорность и охоту содействовать освобождению
Украины от московской власти. Все, казалось Петрику, шло удачно.
Он оставил обоз неподалеку от Китай-городка и вместе с Калгою-
салтаном двинулся налегке к Маячке. Туда было уже послано
заранее <прелестное> письмо, как и в другие городки, но из Маячки
никто не приходил к Петрику с хлебом-солью. Приближаясь к
Маячке, у речки, носившей то же имя, встретили они ватагу
украинцев, которые ходили на промыслы к Молочным Водам и к Берде, а
теперь возвращались домой. Петрик стал уговаривать их пристать
к нему и вместе с ними идти на москалей, чтоб освободить весь
народ малороссийский от московского ярма. Многие ватажники
сразу догадались, что перед ними какая-то шайка бездельников: хотя они себя и называли запорожцами, но это казалось
сомнительным, так как с ними не было ни кошевого, ни запорожских
старшин. Некоторые из ватажников, однако, наружно согласились
пристать к Петрику, и таких набралось около полторы тысячи; другие же наотрез отказались и ушли на остров, где грозили
обороняться, если их станут принуждать. Тогда приставшие к мятежнику
просили дозволения взять и привезти свои оставленные возы, а
когда получили позволения, то убежали тотчас к товарищам на остров.
Некоторые оставались еще при Петрике, но, дождавшись ночи, также все от него убежали.
Таким образом, не успел Петрик увеличить своей силы
ватажниками и, оставаясь с одними татарами да с кружком
запорожцев, подступил к городку Маячке. Он послал туда еще одно
<прелестное> письмо. На это письмо жители ответили
положительным отказом: к городку приближались высланные гетманом
полковники.
Как только татары увидали вдали гетманские полки, на них
сразу нашел переполох. До них доходили вести, что в порубежных
местах расставлены московские силы, а сзади все белогородские
рати готовы против них к походу. Татары поспешно отступили к
своему табору, оставленному под Китай-городком. Тут прибежал
к Петрику какой-то козак и говорил, что отправлен от полтавского
полковника Павла Герцика, стоявшего у городка Кобыляк. Он
убеждал Петрика спешить к Полтаве, уверяя, что и полтавский
полковник и весь Полтавский полк пристанут к Петрику, потому
что все ненавидят москалей.
465
Сказанное козакам о Полтавском полке была ложь. Напротив, когда возмутительный универсал Петрика дошел в Полтаву, там
был уже гетман и приказал послать к мятежнику написанный в
гетманской канцелярии ответ от имени всего Полтавского полка в
самом презрительном тоне. <Как смеешь ты гетманом
именоваться? — было сказано в этом ответе.
– Все мы, и старшие и меньшие, удивляемся твоему безумству: кто тебя, щенка такого, поставил
начальником и опекуном над нами? G чего ты это убиваешься и
заботишься о нашем житии? Мы знаем,-что твой батько был нищий
и жил у нас в Полтаве в богадельне, а ты, будучи в школе, валялся
между нищими на улице и под окнами нашими выкормился
объедками. Ты не только не был в рыцарских упражнениях, но и в
домовых науках, а потом хоть и втерся в войсковую канцелярию, но
там, обокравши товарищей и изменивши своему пану, убежал на
Запорожье! Мы тому не верим, будто к тебе прибыл Калга-салтан; не надеемся, чтоб такая важная особа последовала за тобою, лгуном
и щенком! Верно, цыган какой-нибудь собрал тысячную толпу
оборвышей из татар и назвался салтаном!>