Руина, Мазепа, Мазепинцы
Шрифт:
698
сильного половодья вся Сечь была окружена водою и многие курени
затоплены. Невозможно было пристать к Сече судами, а по степи, где обыкновенно в другие времена года был сухой путь, глубокая
вода захватила пространство сажен на тридцать. Яковлев послал
офицеров, переодетых в козацкое платье, рассмотреть, откуда бы
можно было приступить к Сече. Они сообщили, что вода нигде не
допускает проходить. Посланная на лодках партия солдат напала
на запорожский отъезжий караул; русские перебили и потопили
многих запорожцев, привели живьем одного пленника, и тот
показал, что все запорожцы, как один человек, не хотят склоняться к
царскому величеству. <Замерзело воровство во всех>, - выражался
Яковлев в своем донесении Меншикову.
Яковлев приказал насыпать шанцы и поставить на них
орудия, но стрелять приходилось трудно на далекое пространство
через воду, а сухопутьем никак нельзя было приблизиться к Сечи.
Приступ начали на лодках: он пошел неудачно для царских сил.
У Яковлева было убито от 200 до 300 человек, а раненых было
еще больше, и в том числе офицеров: те, которые попадались
запорожцам в плен, были подвергаемы бесстыдным истязаниям и
мучительной смерти.
Но вдруг поворотилось дело иначе. Явился присланный от
генерал-майора Волконского компанейский полковник Игнат Кгала-
ган с своим полком и с драгунами, поверенными ему от генерала
Волконского. Кгалаган не был незнаком с запорожцами. Он провел
молодость в Сече, отличался много раз в удалых козацких подвигах; его избирали даже в кошевые. Воротившись от Мазепы, он получил
царское прощение и милость, стал верно служить своему государю
и теперь, исполняя царскую волю, шел громить Сечу, ему когда-то
близкую и, так сказать, родную. Он знал все входы и исходы этой
Сечи; все козацкие <звычаи> сечевой братии ему были известны.
Сначала запорожцы, увидя идущую к ним новую ратную силу, думали: не татары ли это, которых обещал хан прислать. Но потом, когда узнали, что за гости прибыли к ним, пришли в смятение.
Русские ворвались в город и начали избиение. Кгалаган кричал: <Положите оружие и сдавайтесь, будет вам пощада!> Запорожцы
впоследствии говорили, что Кгалаган дал тогда присягу, и только
доверившись такой присяге, запорожцы покорились. 300 человек
было взято в плен; в числе их были старшины запорожского коша.
Яковлев приказал знатнейших из пленников заковать, а прочих
казнить на месте <по достоинству>. Запорожцы впоследствии
говорили, что казни эти сопровождались страшною свирепостью. Все
пушки, военные принадлежности и войсковые клейноты были
описаны и взяты. Яковлев, исполняя царский указ, сжег все курени и
всякое строение в Сече, <чтоб оное изменничье гнездо весьма
искоренить>, а Кгалаган, в ревности к исполнению царской воли, не
699
остановился только на-этом, но отправился в погоню за
разбежавшимися запорожцами, ловил их и отдавал на расправу войсковому
русскому начальству.
Петр, получивши известие о разорении Сечи, был чрезвычайно
доволен, потому что считал Запорожье важнейшим корнем измены
и всякой смуты в Украине. Он издал манифест ко всем
малороссиянам, излагал в нем вины запорожцев, их коварство, с каким
они в последнее время старались обмануть русское правительство, прикидываясь покорными, и в то же время вели вредные для
России сношения с неприятелями. Царь оповещал, что запорожцы
сами виновны в своей погибели, приказывал ловить убежавших
из Сечи и доставлять полковникам и сотникам для отсылки на
расправу. Но тем из них, которые сами явятся с повинною и
принесут раскаяние, обещалась пощада.
27 мая к -войску, стоявшему напротив Полтавы, прибыл
Шереметев, а 1 июня приехал туда же давно ожидаемый царь и
привел с собою свежие военные силы.
С этих пор сторона шведская заметно стала оказываться
слабейшею в сравнении с русскою. У русских беспрестанно
прибывали силы и скоро у них было, как говорили, до 80000; шведы между
тем беспрестанно теряли свои силы от большого числа побитых в
боях и умерших по причине болезней и всякого рода лишений. Все
чаще и чаще становились случаи перебега к русским. Добывание
Полтавы не удавалось так легко, как думал вначале король, поддаваясь советам Мазепы и своего фельдмаршала Реншильда, который
надеялся, что русские, неучи и варвары, не сумеют вести
правильной защиты и скоро сдадутся. Осада затянулась. Попытки
небольших приступов были отражены. Шведам удавалось иногда
взобраться на крепостной вал: тогда из Полтавы бежали отбивать их не
только царские воины, но и жители со всяким оружием, даже
старики, женщины и полувзрослые ребята. Шведы подводили под
крепостной вал мины, но один унтер-офицер из шведского войска, похитивший ротные деньги и страшившийся за то кары, убежал к
русским и открыл им, куда ведется мина, а русские, по его
указанию, устроили контрмину и выбрали порох, подложенный к
шведской мине. Король с своею обычною отвагою и стойкостью
употреблял всякие усилия, чтобы воодушевить воинов собственным
примером. Он приказал устроить помещение для себя близко