Руина, Мазепа, Мазепинцы
Шрифт:
носилки раздроблены пулями. Тафельдекер Гутман кое-как связал
их уздами с павших лошадей. Пользуясь минутным перерывом
битвы, Карл выпил воды, приказал перевязать себе раненую ногу
и нести себя далее в разгар битвы, чтобы собственным примером
отваги возбуждать своих воинов. Генералы Левенгаупт, Спарре, Герд употребляли все усилия, чтобы привести в порядок войско, но все было напрасно. Вдруг под королем опять раздробило но-
708
силки, и он упал на землю. Солдаты, издали увидев эту сцену, думали, что король уже убит, и это увеличило смятение. Король, лежа на земле, думал еще как-нибудь остановить потерянных
воинов и кричал: <Шведы! шведы!..>, но его отчаянный крик терялся
в суматохе. Подбежал к королю Реншильд и, обращаясь во все
стороны, громко вопил: <Наша пехота пропала, - ребята, спасайте короля!> Затем сам Реншильд бросился в омут битвы и
тотчас был взят в плен.
Подобно кораблю, разбитому бурею, метался остаток разбитой
шведской армии, говорит шведский историк. Офицеры были
побиты или взяты в плен; солдаты без команды метались то в ту, то в другую сторону, сами не зная, что им нужно делать. Левен-
гаупт, увидя, что делается с королем, кричал: <Ради самого
Христа, не оставляйте короля в беде!> Кучка солдат подняла короля, к ним пристали конные. Драбант Брадке посадил короля на свою
лошадь. Положивши больную ногу на шею лошади, Карл отдался
другим спасать его от опасности быть убитым или полоненным.
<Что теперь делать?> - спрашивал он, встретивши Левенгаупта.
<Отступать к багажу>, - говорил Левенгаупт. Но отступление
было уже немыслимо. Происходило полное беспорядочное бегство
разбитого в пух и прах войска. Командиры кричали на
подчиненных: <Стой>, подчиненные кричали один к другому: <Стой!> -
и все бежали. Вдруг неприятельская нуля поразила лошадь, на
которую посадили Карла, и в это время настигали его русские; шведский король неизбежно попал бы в плен, но капрал Гиерта
поспешно дал ему свою лошадь. Не без труда Карл, при помощи
других, сел на нее и ускакал во всю прыть, всетаки каждую
минуту ожидая, что его или убьют выстрелом, или нагонят и
возьмут в плен. Капрал Гиерта, отдавши королю свою лошадь и
сам будучи ранен, дотащился под плетень, чтобы там умереть, но увидел его королевский конюх, который вел одну из
королевских лошадей, посадил на лошадь, и таким образом капрал Гиерта
догнал короля, скакавшего к тому месту, где находился обоз.
Если Карл в этот день показал редкий пример храбрости, отваги и неустрашимости, то не менее его доблестным оказался
и соперник его Петр. На нем была прострелена пулею шляпа, другая пуля попала в пуговицу на седле, на котором он сидел, третья ударила его в грудь, но наткнулась на длинный крест
(тельник), - и это спасло царя.
Граф Пипер, постоянно находившийся при своем государе, когда увидал, что все уже пропало, поворотил к обозу вслед за
Карлом. Пипера сопровождало несколько особ, и в числе их был
историк Карла XII, Нордберг, которого сочинение служило нам
в числе источников. Он описывает, что когда они, следуя за
бежавшим королем, переходили небольшую долину, заросшую ку-
709
старником, и уже выходили на ровное место, вдруг появились
калмыки и татары. Идти далее казалось невозможным, чтобы не
попасться в руки этим азиатским варварам, от которых европейцы
шведы не ждали пощады. Они повернули к Полтаве и сами
отдались в плен. Их привели в русский стан к Шереметеву.
Фельдмаршал принял графа Пипера очень любезно и почетно. Ему
приготовили богато убранный шатер. Шереметев беседовал с ним
о тогдашнем положении дел, и шведам речь его показалась очень
умною.
Много шведских генералов попалось тогда в плен. Из них
знатнейшие были: Реншильд, Стакельберг, Шлиппенбах, Гамильтон, Роос, принц Максимилиан Виртембергский. Когда их
представили царю, Петр принял последнего за короля и, узнавши
свою ошибку, воскликнул: <Неужели-таки я не увижу сегодня
брата Карла?> Но тут царю принесли разбитые носилки короля, до сих пор показываемые в сокровищнице московской Оружейной
палаты. Несколько времени Петр думал, что Карл убит; вскоре, однако, принесли ему известие, что король успел убежать к обозу, и Петр, узнавши, что Карл жив, был этим очень доволен. Он
питал большое уважение к своему врагу.
После полудня всему русскому войску приказано было
выстроиться. Царь выехал без шляпы, благодарил всех за храбрость, дал
приказание перевязывать раны и лечить раненых, показывал к ним
сострадание. Между тем на поле приготовлена была походная
церковь. В час пополудни там отслужили благодарственный молебен, и во время пения <Тебе Бога хвалим> дано было три пушечных
залпа. По окончании молебна царь позвал сподвижников на пир, устроенный в шатрах. Царь с генералитетом пировал в особом царском
шатре, которого полы были подобраны, а перед шатром на карауле
стояла гренадерская рота Преображенского полка. К этому пиру
приглашены были знатные шведские пленники - генералы и
полковники. Во время пира привели Пипера; и его усадили также за
стол. Царь ласково обращался со всеми пленниками, собственноручно вручил фельдмаршалу Реншильду шпагу и похвалил его за
храбрость и верное исполнение своего долга. У прочих пленников
хотя шпаги были отобраны, но тут же милостиво возвращены царем.