Руина, Мазепа, Мазепинцы
Шрифт:
много. Когда уже вставали из-за стола, вошел царь, заговорил
ласково с некоторыми из пленников и провозгласил тост за
здравие шведского короля. Нордберг при этом замечает, что хотя
писали и разглашали, будто Петр ласково говорил с Пипером, но
он, Нордберг, как очевидец, может удостоверить, что Петр не
сказал ни единого слова шведскому министру. После пира в тот же
день пленные шведские военачальники розданы были под
наблюдение русским вельможам: Меншикову поручен был принц Вир-
тембергский, Головкину - Пипер, Шереметеву - Реншильд, все
другие были розданы русским офицерам, сообразно чинам, какие
носили шведские пленники, до самых унтер-офицеров и рядовых.
Всех отправили в Россию через несколько дней. Худшая участь
постигла малороссиян-мазепинцев, которые взяты были в плен и
большею частью сами сдались, увидя шведское дело проигранным.
Нордберг, в качестве очевидца, говорит, что их подвергали
ужаснейшим истязаниям, ломали им руки и ноги и выставляли на
колесах изуродованные тела их; других вешали и на кол сажали.
Шведский историк, сообщая эти известия, тут же счел уместным
опровергать какого-то другого историка, которого имени он не
называет и который утверждал, будто Петр оказал козакам милость.
712
Нордберг положительно заявляет, что такой милости не было. Мы
не можем, безусловно, отвергать известия Нордберга,’ так как
свирепые казни над мятежниками и царскими изменниками были в
обычае у Петра; но есть несомненные официальные сведения, что
некоторые, самые крупные из Мазепиных соумышленников еще
до полтавского сражения добровольно явились с повинною в
русский стан. То были бывшие генеральный судья Чуйкевич, генеральный асаул Максимович, лубенский полковник Зеленский, компанейский полковник Кожуховский, сердюцкий полковник
Яков Покотило, Антон Гамалея, Семен Лизогуб, канцелярист
Григорий Григорович и писарь Яков Гречаный. Им не было
прощения, как они того просили, - напротив, их подвергли аресту как
преступников и уже после* 8 августа сняли с них допросы, которые
сохранялись в делах архива Коллегии иностранных дел. Все они
уверяли, что не были заранее в соумышлении с гетманом, прикидывались завлеченными посредством обмана. Но срок, объявленный для тех, которые отстанут от Мазепы, давно прошел, и
ясно было, что эти малороссияне явились уже только тогда, когда
увидали, что затеи освободиться от московской власти никак уда-
сться не могут. Их увертки не были приняты во внимание. Царь
указал, что хотя они за измену достойны смертной казни, но он
их милует и дарует им жизнь, заменяя смертную казнь
ссылкою - одних в отдаленные места Сибири, других - в город
Архангельск. После этого приговора следовало их отправить в
Москву, но они оставались на Украине за караулом до апреля 1711
года. Предлогом к такой отсрочке служило появившееся в крае
моровое поветрие. Из этого видно, что всетаки смертная казнь
не постигла их. Если известие Нордберга о жестоких казнях, совершенных над малороссийскими изменниками, не вовсе ложно, то оно может относиться к каким-нибудь запорожцам, взятым в
плен в Полтавском сражении.
ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ
Карл после поражения.
– Ужас Мазепы.
–
Отступление шведов.
– Карл в Новом Санжарове.
– Кобыля-
ки.
– Переволочна.
– Толки о переправе.
– Упорство
Карла.
– Король соглашается на переправу.
–
Переправа Мазепы.
– Последние распоряжения Карла.
–
Помощь, оказанная запорожцами.
– Переправа короля
и шведов.
– Прибытие Меншикова с войском.
–
Упадок духа в шведском войске.
– Капитуляция шведского
войска.
– Отчаяние запорожцев.
– Бегство шведов и
мазепинцев за Днепром в степи.
– Недостаток
съестного.
– Погоня за беглецами.
– Прибытие к Бугу.
–
Толки с турецким пашою.
– Переправа через Буг.
–
Русские берут в плен шведов, не успевших
переправиться.
– Прибытие в Бендеры.
– Прием, оказанный
сераскиром.
– Смерть и погребение Мазепы.
– Новый
гетман.
– Историческое значение личности Мазепы.
Карл XII, убегая от погони с поля битвы, достиг своего обоза
в первом часу пополудни и увидел там раненых генерала Мей-
ерфельда и полковника Гиерта. Верховая езда, и притом быстрая, разбередила рану короля и причинила ему страдание. Он кричал: <Снимите меня с лошади и посадите в коляску!> Карла сняли и
внесли в шатер. Он съел холодного жаркого и спрашивал про
своих генералов, которых не видал близ себя. <Где Реншильд?>
<В плену>, - отвечали ему. <Где тот, где другой генерал, где
Пипер?> <В плену>, - был один ответ. <В плену у русских!
–
воскликнул король.
– Да это хуже, чем у турок… Вперед!> Он
думал сначала, что с русскими придется еще схватиться. Но тут
один за другим возвращались с поля битвы растрепанные отряды
пораженного войска. Явился к королю и Мазепа, во все время
битвы находившийся в своем шатре в обозе.
Нам теперь трудно вообразить себе те ужасные минуты, которые переживал тогда украинский гетман. Все надежды его