Руина, Мазепа, Мазепинцы
Шрифт:
разбились, все рушилось, все пропало. Жизнь его кончалась. Ни на
что не пригодился ему весь ряд коварств и козней, которыми так
богат был пройденный им путь. Уже скоро после своей измены
714
стал он предчувствовать неудачу. Уже не раз сожалел он, что
ступил на скользкую дорогу, и пробовал сойти с нее, но ему не
удалось. Тоска и раскаяние мучили его уже не один день. И вот
ударил решительный, страшный час. Медлить было невозможно.
Никто в побежденном стане не имел такого повода страшиться, как Мазепа. Русские с минуты на минуту могли появиться, взять
его и повезти - куда?
– к царю! Что там ожидало его - от
одного воображения должна была останавливаться в жилах кровь
у слабого старика. Он принялся просить, умолять Карла
немедленно бежать с остатками сил своих в турецкие владения. Не
было иного притона. В Польшу невозможно было пробраться.
Одни русские силы преследовали бы бегущих сзади, а за Днепром
стоял Гольц с другими. Бежать степью в Турцию казалось тогда
самым подходящим делом. Запорожцы брались перевезти короля
через Днепр.
<Позвать Левенгаупта!> - закричал король.
Прибыл Левенгаупт.
<Ну что теперь нам делать?> - спрашивал Карл.
Левенгаупт сходился в мнении с Мазепою.
<Ваше величество!
– отвечал он.
– Остается поступить так, как сделано было под Лесным: бросить все тяжести, артиллерию, провиант, амуницию, лошадей распределить между воинами, сколько кто может взять, а остальное все сжечь и уходить как
можно скорее. Русские скоро здесь будут>.
Воспоминание о Лесном не понравилось Карлу. Он никак не
мог забыть этой неудачи своего лучшего генерала. Карл услал
Левенгаупта по какому-то незначительному поводу. Тогда Мазепа
опять стал настаивать, чтоб уходить как можно скорее. К нему
присоединили свой голос некоторые шведские военачальники: все
хором умоляли Карла не терять времени и уходить. Карл все еще
храбрился, кричал, что бегство постыдно, что лучше биться с
врагом до последней капли крови, когда он наступит, но потом, наконец, склонился на усиленные моления Мазепы и своих генералов.
Впрочем, он дал приказ отступления совершенно противный тому, что советовал Левенгаупт: он приказал забирать с собою весь багаж
и артиллерию с 31 пушкою и двигаться вдоль Ворсклы по
направлению к ее устью. В виду у него было присоединить к себе отряды
шведского войска, расставленные в городах: Новом Санжарове, Бе-
ликах, Кобыляках, Соколках. Карл вместе с Мазепою сел в коляску
генерала Мейерфельда. Вечером шведы двинулись с распущенными
знаменами. Они надеялись переправиться через Днепр у Перево-
лочны, как обещали им запорожцы. Но русские успели уже заранее
истребить там суда и паромы.
Шведские войска шли довольно медленно и спокойно, так что
отступление их на первых порах не походило на бегство. Кроме
715
военной силы, при шведском обозе было множество рабочих
малороссиян; были там, сверх того, и поселяне, привозившие в
шведский стан живность на продажу. Карл не хотел, чтоб эти люди
попались в руки великороссиян, и приказал не спешить, чтобы
дать им время уйти.
Перед светом на другой день Карл был в Новом Санжарове.
Хирург перевязал ему раненую ногу; Карл уснул глубоким сном.
Но едва стал заниматься день, как короля разбудили.
<Русские гонятся за нами, ваше величество, - сказали ему.
–
Прикажете следовать далее?>
<Делайте, что хотите!> - отвечал Карл.
Тогда генерал Крейц, взявши на себя ответственность, стал
поступать так, как советовал прежде Левенгаупт. Зажгли тяжелый
багажемент, а лошадей раздали пехоте. С этой поры поход стал
совершаться так быстро, что русские не успевали гнаться за
шведами. В погоню за ними, шли еще только генералы Голицын и
Боуэр; Меншиков с корпусом выступил только после полудня 28
числа. С Карлом в этот день случилось приключение: коляска
его повредилась, и он принужден был приказать посадить себя
снова на лошадь, а с наступлением ночи с 28 на 29 число король
заблудил в лесу, и это, разумеется, замедлило еще более бегство
шведов. К счастью шведов, Меншиков с своим корпусом был еще
неблизко. На рассвете беглецы добрались до Кобыляк. К восьми
часам утра прибыл туда Меншиков. Но шведов там уже не было; только при переходе через речку Кобылячку шведский арьергард
задерживал переправу русских с целью дать время уйти далее
своему войску с королем.
К вечеру 29 числа беглецы достигли Переволочны. Она была
расположена в углу, образуемом Днепром и устьем впадающей
в него Ворсклы. Пространство между этими реками было
невелико, покрыто болотистыми топями и открыто для
неприятельских выстрелов, если они начнутся с возвышенностей. Не было
ни судов, ни паромов, не было и людей в Переволочне; торчали
только груды развалин после посещения ее русскими. Шведы
успели отыскать запас строевого дерева, годного для постройки
паромов, но им недоставало ни цепей, ни веревок, а главное -
недоставало времени: неприятеля могли ожидать каждую минуту.
Нельзя было помышлять об отпоре: мало было у шведов пушек, ядер не было, порох был подмочен, и войско упало духом.