Руина, Мазепа, Мазепинцы
Шрифт:
власти. Это был Згура, родом грек, или молдаванин, вообще кто-то из
христиан Балканского полуострова. Он уже давно поселился в
Украине и был неоднократно посылаем гетманом в турецкие владения
с разными поручениями. Мазепа выставлял его московской власти, как человека сметливого, ловкого и преданного царю.
741
Но втайне Згура пристал к замыслу Мазепы и тогда исполнял
такие поручения, о которых сам не посмел бы нигде заикнуться.
Незадолго до прибытия шведских войск в Украину Згура был
посылаем к сераскиру-паше. Хотя в донесении Мазепы говорится
о посольстве этого человека в видах пользы для московского
правительства, но так как в это время Мазепа уже был окончательно
готов встречать в Украине врагов Петра, то очень может быть, что Згура у сераскира исправлял от Мазепы поручения, полезные
более для шведского короля, чем для русского царя. Подобные
поручения возлагались и на какого-то болгарского экс-архиерея, передававшего известия от Мазепы шведскому королю и
Станиславу Лещинскому и привозившего известия от них к Мазепе. Не
знаем, что сталось с этим экс-архиереем.
Из открытых соумышленников гетмана Мазепы более
известными нам стали те, над которыми производились следствие и суд. Это
происходило в Лебедине, где была главная царская квартира в
конце 1708 и в начале 1700 годов. В Истории Русое, приписываемой
белорусскому архиепископу Георгию Конискому, рассказывается, будто в Лебедине происходили страшные казни и погибло
множество малороссиян, не только действительно виновных, но и
невинных, казненных по одному подозрению. Это известие принадлежит
к разряду таких, о которых можно сказать, что хотя они вероятны, но неверны. Это известие вполне совпадает с суровостью Петра, без
всякого сострадания казнившего государственных преступников и
своих недругов; но это известие встречается только в одном
источнике, не современном и чрезвычайно мутном, преисполненном
невероятностями и позднейшими выдумками; оно не подтверждается
никакими другими, более достоверными источниками.
Кроме того, в Истории Русое казненных хоронили на особом
кладбище, которое в народной памяти осталось с названием Гет-
манцев. Если бы тут была какая-нибудь правда и если бы в
народной памяти местность, где погребены были казненные, носила такое
название, то оно бы удержалось у местных жителей в тридцатых
годах текущего столетия, между тем в этих именно годах мы
встречали старожилов лебединских и спрашивали о том, что начитали в
знакомой нам тогда еще по рукописи Истории Русое. Нам отвечали, что ничего подобного не знают и ни о каких гетманцах, погребенных где-то в Лебедине, не слыхали. Если старики тридцатых годов
XIX столетия, проведшие юность свою в конце XVIII, не слыхали
о том, что выдается нам за народное предание о событиях, совершившихся не ранее начала XVIII века, то как не усомниться в
существовании когда-либо такого воспоминания у народа?
К большому сожалению, мы не имели под руками всех дел, производившихся в Лебедине; быть может, они где-нибудь и
сохранились, но ожидают счастливца, которому суждено будет от-
742
крыть их. Нам известны только отрывки из показаний некоторых
из судимых там лиц и приговоры над этими лицами, сохранившиеся в делах Архива Юстиции и в делах Архива Иностранных
Дел.
В числе лиц, ранее других поступивших в Лебедин на
расправу за участие в измене Мазепы, были: войт Шептаковской
волости Опоченок и канцелярист Дубяга.
Шептаковская волость подарена была царем гетману Мазепе в
потомственную собственность и находилась в его владении уже
восемнадцать лет. Управителем или наместником владельца был там
Быстрицкий, поляк по происхождению, родственник или
свойственник гетмана. В октябре 1708 года носился в народе страх скорого
вступления неприятельских войск. Заволновались обыватели Шеп-
таков. Управитель Быстрицкий призывает к себе войта и говорит: <Войдут к нам шведы, они делать худого народу не будут; объяви
же мужикам, чтоб не боялись шведов; пусть остаются у себя в
домах и сидят спокойно; разорения никому не учинят>. Сказавши это, Быстрицкий уехал в Стародуб по какому-то делу. Прошло после
того дня два, - и вот, в среду, вступает в Шептаки шведский
конный отряд. Опоченок ушел в Новгородок-Северский известить
Новгородсевер ского сотника о вступлении шведов. По его показанию, данному в Лебедине при допросе, сотник, выслушав донесение шеп-
таковского войта, хотел отправить в Шептаки отряд Козаков, но тут
с войтом шептаковским встречается служитель Быстрицкого, по
прозвищу Усович, и говорит: <Вот приходят москали с Меншико-
вым, они будут поопаснее шведов>. Далее Опоченок на суде
показывал, что после того он воротился в Шептаки и застал там
Быстрицкого, уже успевшего воротиться из Стародуба. У Быстрицкого
увидал он шведского генерала и Быстрицкий сказал войту.
<Проведи генерала на большую дорогу, а сам ступай в
Новгородок-Северский и скажи сотнику: пусть не велит стрелять по шведам, а когда
придет московская пехота, путь велит ее рубить”. Войт, прибывший