Руина, Мазепа, Мазепинцы
Шрифт:
над собою басурманской власти. В случае, если бы не
состоялось предположение о посылке его в Украину, он постарается
пробраться через Польшу в Украину, заручившись ассекура-
циею, со стороны царской в своей безопасности. Наконец, если
даже царь не дарует ему прощения, он всетаки не будет до
конца своей жизни царским врагом, хотя при этом и
оговаривался, что, находясь в руках врагов, он против собственного
своего желания должен будет исполнять их приказания, как
прежде делалось, потому что он не в силах будет избавиться
от крайности.
Письма эти писаны были действительно в крайности. Надежда
на Турцию все более и более испарялась. В апреле 1712 года
заключен был турецким правительством с Россиею мир, который
отнимал у малороссиян возможность увидеть всю свою Украину
освобожденною от московской власти и предоставлял им в
будущем приют только в трех правобережных полках, о которых писал
Горленко Скоропадскому.
Но апрельский мирный договор не завершил дела. Оно
затянулось еще на год и малороссияне опять стали гоняться за
призраком освобождения Украины с помощью турок. Опять
начали они обивать пороги Дивана и пытаться возбуждать турок
против москалей. По этому-то поводу написал Шафиров
вышесказанное письмо, советуя употребить в дело родню эмигрантов.
Еще прежде получения в России донесения Шафирова, но, как
предполагать можно, уже по получении Горленковых писем, гетману попался в руки документ, из которого Скоропадский мог
ясно заключить, что уверения Горленка в преданности царю и
готовности служить ему с верностью не заслуживают доверия.
Попалось гетману письмо Горленка к Орлику, доставленное не-
киим переволочанским козаком Ковальчуком, которому передал
его по секрету Костя Гордеенко, приезжавший из Бендер в Сечу.
Скоропадскому это письмо досталось в мае, а было оно писано
Горленком Орлику немного ранее письма, посланного Горленком
Скоропадскому, которое мы привели выше. Из письма Горленка
к Орлику видно, что тогдашний визирь турецкий, склонный к
773
примирению с Россиею, еще манил малороссийских эмигрантов
пустыми надеждами, а Горленко, все еще принимая за чистую
монету визирские уверения, убеждал Орлика ходатайствовать у
крымского хана о содействии к удержанию Киева за козаками.
Это делалось за какой-нибудь месяц с небольшим до обращения
того же Горленка к Скоропадскому. Понятно, что письма Гор-
ленка, посылаемые в Россию, не удостоивались ответа.
Семейства, на которых указывал Шафиров в своих донесениях, уже ранее были привезены в Москву и после сообщения, доставленного Шафировым, подвергнуты были стеснениям и угрозам. Их
принудили писать к своим родственникам, находившимся в
турецких владениях, что если они не перестанут возбуждать турок против
российского царя, то за это их родственников, остающихся под
царскою державою, казнят смертью. Бутович и Максимович написали
к своим братьям, две женщины, жены братьев Герциков, - к своим
мужьям; мать Федора Мировича с оставшимися при ней сыновьями
в своем письме к сыну-эмигранту вспоминает о верной службе его
родителя, скончавшего жизнь свою в плену у тех врагов, к которым
он, сын его, теперь пристал, извещает, что ее взяли под караул и
держат с детьми в неволе, после того, как узнали, что он, ее сын, появлялся в польских владениях с Быстрицким и поляком Грудзин-
ским. Мать умоляла его не губить родной матери и своих братьев, но возвратиться к прежней покорности своему государю или, по
крайней мере, отдалиться и не вмешиваться в политические дела, наносящие ущерб царю.
О том, что высочайший указ был объявлен всем привезенным в
Москву родственникам мазепинцев, скрывавшихся в Турции, сообщено было русскому посольству в Константинополь 20 октября
1712 года, а письма их к родным в Турции подписаны вторым
числом декабря того же года. Они были отправлены с курьером по
назначению, но не достигли своей цели. С Турцией у России опять
возникал разрыв; царское посольство заключено было в Едикул.
Опять турки заговорили об оторвании Украины от Московской
державы. Опять, казалось, оживали надежды мазепинцев. Но на этот
раз обольщение было недолговременно. Колебание турецкой
политики под враждебными друг другу влияниями, с одной стороны, послов английского, голландского и русского, с другой - шведского
и французского, улеглось не далее как летом 1713 года.
Подтверждено было прежде постановленное перемирие с российским царем
на двадцать пять лет. Тут малороссияне увидали, что нет им более
надежды, - и оставаться в Турции бесполезно. Уже признанный
ими протектор Карл XII собирался уходить’ из султанских
владений: турки прогоняли его из своего края. Немногие из мазепинцев
готовы были следовать за ним, но другие хватились за попытки
примириться с царем и испросить себе от государя прощение. Они
774
обратились к иерусалимскому патриарху и упрашивали его
ходатайствовать за них перед царским посольством. 14 августа 1713
года Шафиров известил царя, что иерусалимский патриарх