Руина, Мазепа, Мазепинцы
Шрифт:
нежинского полковника Гвинтовку доносил он в Приказ, будто
Гвинтовка, будучи в Москве, не хотел прилагать руки к статьям, поданным гетманом; - когда гетман стоял еще в Каневе и
посылал Гвинтовку под Чигирин, он, не слушаясь гетмана, назад
воротился и говорил: <нигде того не ведется, чтоб свой своего воевал!
Когда же потом гетман посылал Гвинтовку в Переяслав против
мятежников, он показывал доброжелательство к бунтовщикам; за
это гетман посадил его под караул в Гадяче, а на его место в
Нежине полковником назначил другого - Артема Мартыновича.
Полковнику Могилевскому, греку, после укрощения переяславских
мятежников гетман дозволил расположиться с своею ватагою близ
Сосницы и Мена, потом чернил его, доносил, что козаки этой
ватаги прибирают к себе наймитов из поспольства, и те
самовольно именуют себя козаками. Доносил гетман и на духовных
лиц: <то дело богомерзкое и богомстительное, что пастыри наши
бесчинно и не по правилам святых отец живут, а как от патриарха
московского на митрополию в Киев прислан будет митрополит, то все пакости на Украине перестанут>. Более всего старался
Бруховецкий своими доносами вредить епископу Мефодию, который в 1667 году был приглашен в Москву но возникавшему делу
о суде над патриархом Никоном. В феврале этого 1667 года гетман
сообщал,- что всячески-увещевает запорожцев быть верными царю
и жить в братолюбии с великороссийскими ратными людьми, но
мешает этому <двоедушная духовная особа, преосвященный Ме-
* Нам неизвестно значение последнего обвинения. Вероятно, было тогда
несколько процессов о волшебстве, кончавшихся казнями, столь
повсеместными в тот век. Есть темное известие о том, что Бруховецкий приказал
сжечь полковницу Гострую, но подробностей об этом событии мы не
знаем.
90
фодий, поджигая запорожцев на всякое зло и действуя на них
чрез генерального судью Петра Забелу>. Так, гетман, донося на
Мефодия, старался очернить перед московским правительством и
другое значительное лицо в Малороссии. <Было бы всего лучше, -
писал Бруховецкий о Мефодии, - еслиб он, поехавши в Москву, там бы и остался или в каком-нибудь ином месте государь жить
ему указал, а то вот теперь, как он заехал, иной свет здесь без
него становится>. Бруховецкий своими доносами набрасывал
подозрения и на такие лица, которые не могли иметь прямого
значения в управлении Малороссии: так он представлял опасным, что покойного Богдана Хмельницкого, отступившего от царя Гу-
ляницкого жена и дочь приехали в Киев и остановились в Пе-
черском монастыре. Бруховецкий раздражал против себя и по-
спольство, посягая на его материальные выгоды: он доносил на
воевод, что они дозволяют посполитым людям в селах курить вино, тогда как одним козакам дозволялось иметь винокурни. Таких
мелочных доносов со стороны гетмана было писано множество, и
понятно, что он ими наживал себе недоброжелателей и возбуждал
против себя неудовольствие в большой массе жителей.
X
Перемирие России с Польшею.
– Посольство
стольника Лодыженского к крымскому хану.
–
Убийство Лодыженского запорожцами.
– Розыск и
переписка по этому делу.
– Недоразумения Козаков с
воеводою в Полтаве.
– Розыск, произведенный в
Полтаве Кикиным.
Наконец состоялось давно затеянное дело примирения России с
Польшею. После июньской приостановки военных действий
уполномоченные обеих держав продолжали делать между собою съезды
и долго не могли согласиться, разъезжались, сносились с своими
правительствами, съезжались опять, и так тянулось дело до нового
1667 года. На стороне Польши стало опять более надежд и поводов
для упорства, чем на стороне Москвы. Государство московское
находилось не в блестящем положении: финансы были истощены и
запущены, монеты было мало, и новой не делали, жалованье
служилым раздавалось сибирскими мехами, вместо денег; меха нужно
было продавать иногда ниже цены, по какой ценились они при
отдаче служилым, и в самых мехах был недостаток; войско было
плохо обучено, содержать его было трудно, предводители то и дело
жаловались, что их подчиненные самовольно бегут со службы; крепости были в упадке; народ страдал от поборов и корыстолюбия
властей; воеводы и дьяки, посылаемые управлять городами и
областями, заботились только о собственной наживе; механизм
управления расшатался; сам верховный владыка государства угряз в ме-
91
лочной набожности, мало знакомился с текущими действительными
нуждами народа, успокоивая совесть свою тем, что соблюдал
церковный устав, тешился церковным богослужением и раздавал
милостыню нищим из казны, собранной с обнищавшего народа.
Человек добрый, искренно желавший добра всем; он поддавался
влиянию тех, которые были к нему близки, пользовались его
доверием и добротою и нередко обманывали его. Делопроизводство было
в руках лукавых дьяков, гонявшихся за своими мелочными
выгодами; везде господствовали лицемерие и тупоумие. Не было у