Руина, Мазепа, Мазепинцы
Шрифт:
товарищами: они не приставали к разбою.
Лодыженский требовал, чтоб его отпустили продолжать свое
поручение. Но апреля 10-го запорожцы собрались на раду и
порешили на ней отобрать у гонца и письма и деньги; с ним были: государева казна в <легких поминках> крымскому хану и царское
18. И то постановили есмь, чтобы обои великие государи послали до
хана крымского и в своих грамотах сей утверженный покой ему объявили, чтоб для соседства хан крымский с своими ордами был с нашим великим
государем в общей дружбе и в любительных ссылках, а от войны
достаточно перестал, понеже великие государи наши уж меж собою в братской
любви пребывают; а буде хан крымской тем возгордит и в соседстве общим
приятелем быти не похочет и войны своей достаточно не престанет, тогда
как в Украине, как и в Киеве и в Запорогах и в иных Украйных городех
по обеим сторонам реки Днепра обои войска, так Коруны польские и
великого княжества Литовского, как и государства его царского величества
московского с Украйными тамошними людьми против орды и хановых
сил всегда готовы быти имеют и отпор давати, как общему неприятелю, будут; также и в Запорогах и на Дону спомочной и оборонной промысл
над бусурманы не престанет. А есть ли бы хан крымской по тому обве-
щению хотел третьим быть с великими государи нашими в приятстве: тогда о способах успокоения в заходящих разностях обои великие государи
наши меж собою сошлются, и чтоб до общего приятства дойти могли, радение учинят.
19. Также для совершенного объявления великие государи наши
пошлют послов своих к цесарю турскому, объявляючи, как пограничному
соседу, о “сем покое учиненном, чтоб цесарь турской, прежнее-приятство
подтвердив, хану крымскому приказал в соседстве спокойно пребывати, и жестоко заказал, чтоб до войны никакого случая не давал. И когда-б
заданием причины от орды до войны с ханом и с татары обои великим
государем нашим пришло, от чего бы и салтан турской вступаючись за
орду к войне против тех обоих великих государей наших, или против
единого из них возстати имел: тогда общими силами и войски отпор
бусурманом во всякой потребе, с обеих сторон свои силы соединяючи, обои великие государи наши давать будут.
95
жалованье, посланное к пленному боярину Василию Борисовичу
Шереметеву; была с ним также царская грамота к хану и письма
к находившемуся при хане царскому посланнику Якушкину.
Запорожцы все пересмотрели, но писем, отнятых у гонца, не читали.
Гонцу было сказано, что его тотчас не отпустят, потому что о
том нет в Сече ни царского указа, ни гетманской грамоты.
Итак, волею-неволею Лодыженскому пришлось оставаться в
Сече, и он сам не знал, как долго ему там быть.
12-го апреля задержанный гонец отправил известие к Брухо-
вецкому, но кошевой, с своей стороны, послал гетману письмо, в котором оправдывал себя и уверял, что крымского гонца убили
воры без ведома кошевого начальства.
Лодыженский, оставаясь в Сече, был’ свидетелем, как в Сечь
приезжали посланцы от Дорошенка. Кошевой по этому поводу
собирал раду; на ней обсуждались предложения Дорошенка и
составлялся ответ, но великороссияне, задержанные в плену, не
могли подлинно узнать, о чем у запорожцев идет дело. Только
запорожцы намеками говорили рейтарам: государевы люди
московские в малороссийских городах на залогах стоят; мы их всех
выведем, чтоб в наших малороссийских городах не было на
заставах ни одного царского ратного человека.
В Москве, получивши нежданную весть о Лодыженском, тотчас отправили к гетману в посольство стольника Василия Кикина.
Он повез царский указ: послать в Запорожье верных и досужих
людей и приказать кошевому Ждану-Рогу и всему запорожскому
товариству сделать розыск о совершившемся убийстве ханского
гонца, - узнать, не было ли ворам подсылки от Дорошенка, преступников казнить смертью, а Лодыженского и оставшихся в
живых татар, товарищей убитого ханского гонца, возвратив им их
имущество, отпустить в Крым с провожатыми до первого
татарского города Шекерменя.
Мая 18-го приехал Кикин к Бруховецкому в Гадяч.
Прочитавши царский указ, гетман отправил в Сечь гадячского полкового
есаула Ивана Донца сообщить кошевому царскую волю.
– Все это дело проклятаго Дорошенка, - говорил Кикину
Бруховецкий, - он подсылает в Запорожье своих посланцев; хочется ему притянуть войско к своему делу! Опасаюсь, как бы он
лукавством своим не прельстил кошевого! И к нам присылаются
<прелестные> письма и от Дорошенка, и от крымского хана Адиль-
Гирея: приглашают старшину и все поспольство к соединению с
собою.
В Сече, между тем, еще до приезда туда гетманского посланца
Донца, 12-го мая скинули с кошевого атаманства Ждана-Рога, избрали нового атамана и тогда заговорили на раде, как поступить
с задержанным царским гонцом.
96
– Надобно сыскать тех, что крымского гонца убили, -
сказал низложенный с атаманства Ждан-Рог.