Руина, Мазепа, Мазепинцы
Шрифт:
полагаюсь на государево изволение>.
98
Кто-то из старшин говорил: <пущий бунтовщик-Страх. Он
утопил Ефима. Его было поймали и приковали к пушке, а он напоил
караульщика и чуть не убил его, да сломал с цепи замок и ушел
неведомо куда>.
Тут сообщили запорожцы, объявившие себя выходцами из
турецкого городка Ислам-Керменя, что при них к туркам пришел
запорожец, утопивший Лодыженского и татар, и турки велели его
– повесить.
– Этот козак - сказали старшины - не кто иной, как
Страх, родом из Кальниболота.
Продержав гетманского посланца два дня в Сече, кошевой
отпустил его с письмом к гетману.
Бруховецкий отправил самого Ивана Донца в Москву вместе
с двумя письмами (от 21-го и 20-го мая), присланными от
кошевого к гетману:
<Убийство гонца - писал кошевой - совершено
своевольными людьми без ведома кошевого начальства; но в статьях, взятых
у убитого, увидали мы, что нас, как детей яблоком, тешит царь
бумажными-листами, чтоб мы его царскому величеству верно”
служили, а сам великий государь, взяв братское желательство с
королем польским, тотчас с тем же и к хану отзывается, и обещает
нас умалить. Уже и началось то, что царь-государь обещал: для
какой-то причины бедных людей, от войны разоренных, зело
утесняют. Стольник Лодыженский смерть принял за то, что в городах
наших люди великие обиды от них (великороссиян)-терпят.
Изволь же, ваша вельможность, в любви с нами жить, а его царскому
величеству учинить известие, чтобы указано было ратным людям
перестать чинить в городах наших вымыслы, а будет не
перестанут, храни Боже, чтоб не загорелся больший огонь>. Давалось
обещание покарать убийц, когда найдутся, <только бы
царь-государь за преступление этих убийц не держал гнева на всех
запорожцев>. Если же будет иначе, кошевой приводил гетману такую
угрозу: <когда человек хочет ниву пахать, то прежде терние из
земли вымечет; подобно тому предки наши, не щадя здоровья
своего, но претерпевая все, что приходилось претерпеть, выдергивали из отчизны терние, чтоб нам она уродила свободу; и нам
свобода дороже всего на свете; да и рыбам, и птицам, и зверям, и всякому созданию мила она. Как нам не скорбеть, когда за
наши заслуги хотят нас в неволе держать?>
Бруховецкий, отправляя в Москву Донца, в своей грамоте к
царю указывал, что <смуту разносят убежавшие в Запорожье
мужики, не хотячи отдавать уставных даней в царскую казну, а
тут еще возбуждают смятение и те, что убежали в Запорожье от
великих насильств и обид, причиняемых воеводами>. Гетман
указывал на необходимость усмирять мятежи великорусским войском, 4* - - 99
на своих же Козаков разных полков гетман не надеялся: между
ними, но его словам, таких не мало было, что сами сделаться
могут зачинщиками.
В Москве Донец сообщал между прочим, что в Запорожье
гневаются на гетмана главным образом за то, что он бил государю
челом о воеводах, ратных людях и переписчиках.
Июня 26-го дана была Донцу ответная царская грамота к
гетману. <Узнали мы> - говорилось в ней - <что в малороссийских
городах лихие люди <оставляют злые советы о денежных и
хлебных сборах на продовольствие ратных людей и в тягость себе то
ставят, что на их же оборону наши царские люди в городах живут.
Переписчики посланы не на раздражение, а на успокоение
украинского народа, притом посланы они по единомышленному че-
лобитию вашему же, гетмана, полковников, сотников, Козаков и
черни, в чем мы, великий государь, вам и всему поспольству
поверили и ныне надеемся без всякого оскорбления народа в
Украине содержать и прокормить наших ратных людей, присланных
к вам к: обороне и защите>. Бруховецкому внушалось держать
совет с Шереметевым о средствах, как сдерживать
легкомысленных людей и без отягощения народного прокормить царских
ратных в малороссийских городах.
Несчастное приключение с Лодыженским совпало с другим
делом, полтавским. 9-го июня Кикин, находясь в Гадяче, получил
царский указ ехать в Полтаву для сыска. Между полтавским
воеводою Волконским и полтавским полковником Витязенком, а
разом и между служилыми великороссиянами с одной стороны и
местными козаками и поспольством с другой, возникли
недоразумения и споры. Полтавцы жаловались, что воеводы и ратные
люди берут с них неправильные поборы, творят над ними на-
сильства, отнимают козацкие мельницы; а воевода, с своей
стороны, жаловался,1 что полковник живет с ним не в совете, не
допускает собирать следуемых в царскую казну пошлин с
приезжих людей и ставит свои караулы на ярмарках и слободах.
Кикин в Полтаве учинил дознание: оказались беспорядки в
управлении и делопроизводстве. Воевода брал в казну денежный и
медовый оброки не только с посполитых, но и с Козаков, оттого, что во время произведенной переписи записаны были в посполь-