Руина, Мазепа, Мазепинцы
Шрифт:
представился султану с своими товарищами. Турецкие власти приняли
новых подданных радушно и милостиво. Послам Бруховецкого
сказали: <по своему неизреченному милосердию, султан
принимает всех прибегающих к его императорскому порогу и охраняет
под крылами своей обороны от всяких оскорблений. Все прежде
добровольно поступавшие в подданство оттоманской державе не
видели от нее никакой несправедливости. Наша великолепная
держава как изначала была могущественнейшею в свете и
непобедимою, такою остается поныне и, при помощи высочайшего Бога, 126
пребудет такою до страшного судного дня>. Каймакан великого
визиря тотчас же известил польского канцлера, что народ козац-
кий поступил под защиту цесарского могущества, но цесарь
принял его не иначе, как воспретивши козакам делать нападения на
Польшу, с которою недавно Турция заключила вечный мир. Так
как левобережная Украина поступала в подданство Турции из-под
московской, а не из-под польской власти, то ее принятие не
должно было ни в каком случае казаться полякам нарушением
мирного договора.
В мае султан снарядил -в Украину двух чау шов: один
назначался собственно к Дорошенку, другой к левобережному гетману.
Посылаемый к Бруховецкому имел от султана полномочие
заключить с гетманом договор, по которому гетман со всем Войском
Запорожским и со всею левобережною Украиною отдавался
турецкому падишаху в подданство.
Вскоре затем хан крымский присылал к Бруховецкому своего
агу с уверением, что явится на помощь гетману татарская орда.
Но Бруховецкий не мог уже никакою ложью потушить в
народе разгоревшуюся к себе ненависть. Малороссияне, недовольные
введением воевод и сборами с народа, производимыми через лиц
великорусского происхождения, не могли забыть, что эту новизну
ввел в их отечестве не кто другой, как Бруховецкий. Притом сам
гетман был зверски жесток. Летописцы в пример его жестокости
указывают, между прочим, что незадолго до своей измены
приказал он всенародно сжечь живьем полковницу Гострую, по
выражению летописца, <за малую вину>. Ненавидели Бруховецкого
‘старшины и полковники, хотя и были соучастниками его
отступления от Москвы. Они (неизвестно - кто именно и через кого) послали тайно к Дорошенку, просили его прибыть на левую
сторону Днепра и принять гетманскую власть вместо Бруховецкого.
Дорошенко прежде письменно уверял Шереметева, что хотя у него
много войска козацкого и татарского, но он никуда не двинет его
без причины и отнюдь не затеет кровопролития на левой стороне
Днепра. Но то писалось с целью отвесть глаза и обмануть
бдительность киевского воеводы. Получивши тайное приглашение от
старшин левобережных, он отправил отряд Козаков к Демьяну
Многогрешному, который недавно из черниговского полковника
сделался генеральным есаулом и, конечно, был одним из тех, а
может быть - и главным из тех, что приглашали Дорошенка.
Вслед затем сам Дорошенко с войском перешел Днепр и
направлялся на Гадяч.
Прошел великий пост, настала Пасха, в тот год очень ранняя: день Благовещения приходился на святой неделе. Этот год был
тем необыкновенен, что спустя месяц после Пасхи-еще не росла
трава, не растаял снег и стояли зимние холода. Это замедлило
127
вступление в Украину великороссийского войска, которое, под
начальством Ромодановского, шло усмирять смуту, поднятую Бру-
ховецким. Не ранее как в мае прибыл Ромодановский к Котельве, пограничному городку Гадячского полка, но нашел там уже
порядочную козацкую <залогу>. Бруховецкий заранее распорядился
укрепить городки, пограничные к великороссийскому краю.
В мае же явились к Бруховецкому татары под начальством
мурзы Челибея. Гетман подарил Челибею 7.000 червонных, рыдван с лошадьми и двух русских девок; нотом разделил прибывшую
орду - одну часть ея взял с собою в поход, другую оставил в
Гадяче.
Но вот, вслед затем, явились полсанцы от Дорошенка и от
, митрополита Тукальского. Прежде эти господа подущали
Бруховецкого отступить от Москвы и лелеяли обещаниями, что
Дорошенко готов уступить Бруховецкому гетманство однохму, лишь бы
обе части Украины были соединены; теперь и гетман, и
митрополит приглашали Бруховецкого снять с себя гетманское
достоинство, уступить одному Дорошенку, а Дорошенко, по своей
милости, обещал Бруховецкому оставить в пожизненное владение
Гадяч с пригородками.
Трудно было более поругаться над честолюбцем, как отправить
к нему такое неожиданное предложение. Бруховецкий пришел в
бешенство и излил свою ярость на Дорошенковых Козаков, приказавши их заковать в кандалы, а сам двинулся с войском как
бы для того, чтобы защищать Малороссию от Ромодановского и
требовал, чтоб к нему поспешали козацкие полки, им он уже
прежде приказал идти к себе на соединение. Бруховецкий не знал, что уже почти все полки передались Дорошенку.
Дорошенко двигался на восток по левобережной Украине и
остановился под Голтвою; там простоял он несколько дней и, наконец, 29-го мая принял присланных к нему воевод и начальных