Руины
Шрифт:
— А Матиас?
— И ему тоже оставим.
— А что он делает? Где он?
Эмми кивнула в сторону палатки:
— Спит. — Она потрясла пакет. — Давай, бери. Хотя бы несколько. И пить будет хотеться меньше, — сказала она.
Стейси колебалась еще немного, потом все же взяла две виноградины.
Эмми еще раз потрясла пакетом перед Стейси и добавила:
— Бери больше. И дай Эрику.
Стейси взяла еще две виноградины. Одну она положила себе в рот, другую — Эрику. Он сразу же надкусил виноград и высосал весь сок. Вкус показался ему божественным.
Эрик почувствовал, что практически протрезвел. Теперь он начал ощущать боль. Он знал, что поступил глупо: нельзя было резать самого себя, да еще грязным ножом. Сейчас он даже не мог представить, как ему хватило храбрости на это. Эрик понимал, что на раны надо наложить швы и ему нужны антибиотики, но думал об этом совершенно спокойно. Он лежал на земле, ел виноград, смотрел на надвигающиеся тучи и знал, что все будет хорошо, что все обойдется.
Так прошло некоторое время, и вдруг они, к своему большому удивлению, поняли, что пакет уже почти пустой. Осталось всего четыре виноградины. Все трое уставились на пустой пакет. Кто-то должен был как-то объяснить и оправдать то, что они сделали.
Наконец Эмми вымолвила:
— Он может съесть апельсин.
Стейси и Эрик молчали. В пакете было очень много винограда, надо было с самого начала отложить часть для Джефа и Матиаса.
— Я хочу в туалет, — прошептала Стейси. — Можешь сам подержать футболку?
Эрик понял, что она говорит ему. Он кивнул, взял у нее из рук футболку и постарался посильнее надавить на рану. Он снова почувствовал, что растение в нем и оно шевелится.
— Надо в бутылку? — спросила Стейси у Эмми.
Эмми покачала головой, но Стейси все равно взяла бутылку и немного отошла от ребят. Эрик слышал, как она писала, потом, как встала и застегнулась.
— Они могут съесть апельсин, — сказала Эмми, как будто самой себе.
Стейси подошла и села рядом с Эриком. Он думал, что она возьмет футболку и будет держать ее. Но вместо этого Стейси дотянулась до бутылки с водой, открыла ее и полила немного себе на ноги.
Эрик и Эмми смотрели на нее, открыв рты.
— Какого черта ты делаешь, Стейси! — закричала Эмми.
Стейси, казалось, была удивлена таким ее поведением и спокойно объяснила:
— Я немного написала на ноги, когда пыталась попасть в бутылку.
Эмми вырвала у нее бутылку.
— Это наша вода! А ты льешь ее на свои чертовы ноги! Ты с ума сошла?! — кричала Эмми.
Стейси посмотрела на Эмми, делая вид, что плохо понимает ее, потом сказала:
— Не надо на меня кричать и ругаться.
—
— Я не подумала. Спокойно, ладно? Я только хотела помыть ноги, увидела бутылку и…
— Господи, Стейси! Как ты можешь?
Стейси подняла руку и показала на тучи.
— Скоро пойдет дождь. У нас будет достаточно воды.
— Так почему же ты не подождала дождя, чтобы вымыть ноги?!
— Не кричи, Эмми. Я сказала, что мне жаль. Я не подумала…
— Твои сожаления не вернут воду!
Эрик хотел сказать что-нибудь, чтобы успокоить их, но никак не мог придумать, что именно. Он прекрасно понимал, что происходит: девчонки начинали довольно серьезно ругаться. Эрик знал, что иногда они очень сильно ссорились, порой дело даже доходило до драки. Однажды Стейси залепила Эмми такую пощечину, что у той пошла кровь. А еще был случай, когда уже Эмми так толкнула Стейси, что та упала. В такие моменты у них появлялась огромная сила и непонятно откуда бралась злость. Девчонки на некоторое время становились настоящими врагами. Но потом они обычно просили друг у друга прощения и вместе удивлялись, как могли наговорить такого.
Сейчас все шло по уже знакомому сценарию.
— Иногда ты поступаешь очень глупо, — не унималась Эмми.
— Черт возьми! — не выдержала Стейси.
— Что?
— Да прекратишь ты или нет?!
— Ты даже не чувствуешь своей вины!
— Я же уже сказала, что сожалею! Сколько раз мне еще повторить?
Эрик присел — его изматывала сильная боль.
— Может, лучше ваши парни сами…
Эмми бросила в его сторону пренебрежительный взгляд.
— Помолчи, не встревай. От тебя тоже немало проблем, — сказала она.
— Отстань от него! — крикнула на нее Стейси.
Они обе кричали так громко, что у Эрика в конце концов разболелась голова. Он снова попытался встать и хотел вмешаться, чтобы наконец прекратить этот глупый скандал, но боль нарастала и не давала ему подняться.
— Если ему еще раз взбредет в голову резать самого себя, то я помогать не буду — пусть истекает кровью.
— Да ты просто сука!
— А ты потаскушка!
Стейси чуть не взорвалась от негодования, услышав это.
— Что? Что ты сказала? — вскричала она.
— Да, Эрик был прав, ты такая, какой должна быть в сценарии!
Стейси не могла подобрать нужных слов, чтобы выразить всю свою злость. Она, казалось, вот-вот сорвется с места и набросится на Эмми.
— Ты пьяна, — вскрикнула она. — Сама не знаешь, что говоришь! Ты глупо выглядишь!
— Потаскушка, вот ты кто!
— Да ты соображаешь, что говоришь?
— Замолчи!
— Сама замолчи, сука!
— Нет, это ты заткнись!
— Сука!
— Потаскушка!
— Сука!
— Потаскушка!
А потом случилось нечто странное — обе вдруг замолчали и застыли на месте. Они смотрели в сторону Эрика, но немного правее того места, где он сидел. Хотя Эмми и Стейси уже ничего не говорили, Эрик все еще слышал:
— Сука… Потаскушка… Сука… Потаскушка…