Руины
Шрифт:
Подписываясь на это, я знал, что умру, — подумал Товар. — Отец ведь не раз советовал мне никогда не вызываться добровольцем. Пора бы уже научиться слушать…»
Впереди вспыхнуло и стало разгораться яркое белое пламя. Поворачиваясь, чтобы бежать в другую сторону, Товар зацепился больной ногой. Внезапно что-то остро и болезненно врезалось ему в спину, будто его ужалила огромная пчела. Товар тут же в судорогах упал, через его тело прошел электрический разряд. Когда разум мужчины прояснился, он обнаружил, что лежит на земле лицом в заросшей травой канаве, а его конечности вывернуты, как у тряпичной куклы, и совершенно отказываются подчиняться. Он попытался
«Партиалы не пользуются электрошокерами, — подумал Товар. — У кого хватит на них электричества?»
Он почувствовал, как его на удивление бережно перевернула пара чьих-то рук. Яркое пламя за спиной нависшего над ним мужчины превратило незнакомца в темный силуэт, и Товар не мог рассмотреть черты его лица.
— Я хочу, чтобы вы понимали: это не нападение, — сказал мужчина. Его голос был тихим и обладал различными интонациями, из чего Товар заключил, что незнакомец — человек. Он попытался ответить, но челюсти только слегка шевельнулись, не издав ни звука. — Будет больно, — сказал мужчина, — но это спасет вас в более широком смысле. «Вас» как народ. Человеческую расу.
Мужчина поставил на землю рядом с собой пластиковый чемоданчик и со щелчком открыл его. Товару не было видно, что внутри, но полускрытый тенью незнакомец достал стеклянную банку и открыл крышку.
— Все умирают. Как я понимаю, это не новость. — Он опустил открытую банку на землю и, снова сунув руку в чемоданчик, достал оттуда длинный острый нож. Товар попытался шевельнуться, но был по-прежнему парализован. — Я говорю это, чтобы вы поняли: то, что вы умрете здесь и сейчас, является честью. Вы бы все равно умерли, но при любых других обстоятельствах ваша смерть была бы бессмысленной. Однако сейчас вы можете стать частью нового начала. На смену прежней жизни придет новая. Сейчас будет немного больно.
Мужчина прижал нож к ладони Товара и надавил, отрезая средний палец. Боль опалила Товара, как огнем, и он мысленно закричал, но не сумел издать ни звука. Незнакомец бросил палец в банку и перешел к следующему.
— Понимаете, существовал план, по которому должны были выжить все. — Рубящий удар. — Не просто выжить, но и процветать — люди и Партиалы вместе. Это было бы несложно. Но теперь тот план рухнул, и мне пришлось приспосабливаться. — Удар. Голос мужчины все это время оставался спокойным, будто он всего лишь разбирал тостер, разговаривая с ним при этом. — А сейчас то, что будет больнее всего. Я имею в виду, с биологической точки зрения: я не знаю, причинит ли это больше боли, чем пальцы, но точно вызовет более серьезные повреждения. Я пытаюсь сказать, что вы этого не переживете. — Он поднял банку, на дне которой лежали три пальца, и встряхнул ее. — Остальное мне нужно наполнить кровью.
Товар вернул себе дар речи как раз вовремя, чтобы закричать.
Глава 27
Кире было холоднее, чем когда-либо за всю ее жизнь. Они останавливались в городе под названием Брюстер Хилл, чтобы отдохнуть и найти новую одежду, а затем еще раз в Северном Салеме, чтобы обзавестись более теплыми куртками, но даже этого оказалось недостаточно. Грин был более стойким к погодным условиям и быстрее передвигался, но даже на нем начали сказываться изменения. За три дня путники преодолели почти тридцать миль, добравшись до самого Норуолка, и за это время температура воздуха упала не меньше чем на двадцать градусов. Кира привыкла, что к зиме холодает, но никогда не встречалась ни с чем подобным. Ее дыхание
Улицы Норуолка, как и улицы Манхэттена, представляли из себя глубокий металлический каньон, но сейчас темно-зеленые побеги кудзу, которые оплетали здания и пролезали через давно разбитые окна в дома, покрывал иней. Кира держалась столько, сколько могла, молча перенося холод, но в конце концов решила, что оно того не стоит: бесполезно пытаться добраться до Лонг-Айленда на день или даже на час раньше, если она умрет от переохлаждения. Когда они проходили мимо очередного магазина одежды, Кира завела Грина внутрь, чтобы поискать более толстые куртки, но нигде в здании их не нашлось.
— Судя по всему, Раскол случился летом, — произнесла Кира. — Никто не готовился к такой погоде. — Она сделала паузу. — Я раньше об этом ни разу не думала, но, кажется, прежде мне никогда не нужны были куртки.
Грин покачал головой, глядя через разбитые окна на темно-серые облака.
— Ты вообще помнишь, чтобы когда-нибудь было так холодно?
— Нет, — признала Кира. Она вспомнила, как Вейл с тоской рассказывал о прежних, настоящих зимах, и поежилась. — Думаешь, это надолго?
— Если надолго, то, возможно, мы даже увидим снег. — Грин отвернулся от окна. — Нужно найти хозяйственный магазин — там будут хотя бы рабочие перчатки, и это лучше, чем ничего. Потом, может быть, стоит посетить магазин мебели: в нем найдется достаточно древесины для костра. Я не хочу пересекать пролив, пока погода не улучшится.
— Что заставляет тебя думать, что она вообще улучшится?
— За всю свою жизнь я ни разу не видел подобных бурь, — ответил Грин. — Режим погоды, который продержался столько времени, не может измениться за одну ночь. Неожиданно может налететь сильная буря, но этим все ограничится.
— Надеюсь, ты прав. — Кира спрыгнула со стойки, на которой сидела, и вышла обратно на холодную улицу. Поднявшийся ветер дико раздувал ее волосы. — Ты знаешь, где нам найти хозяйственный магазин?
— Без понятия. Однако мне кажется, что он будет расположен скорее за городом, чем в его черте.
— Значит, придется вернуться, — произнесла Кира. — Впереди нас только город и пролив.
Грин покачал головой.
— Я не хочу возвращаться. Лучше найдем лодку и пересидим бурю где-нибудь неподалеку от нее. Затем, как только все вернется к норме, мы сможем немедленно отправиться в путь через пролив.
Кира кивнула.
— Обращай внимание на парки, детские площадки и школы. Любые места с прилегающей территорией, за которой нужно было ухаживать. Там должны находиться какие-нибудь сараи или мастерские с инструментами и рабочими перчатками.
— Умно.
— Ты знаешь, где можно найти карту, а я умею искать садовые инструменты. Моя приемная мать была ботаником.
Мысль о Нандите приглушила оптимистичный настрой Киры. Нандита участвовала в создании Киры, знала о девушке все, однако ни разу не сказала об этом ни слова. Почему? Почему она обманывала? Неужели она надеялась, что проблемы разрешатся сами, а Кира вырастет, постареет и умрет и ей никогда не придется столкнуться с правдой о собственном происхождении? «Если бы ей на самом деле было не все равно, — подумала Кира, — то она дала бы мне знать, как действовать дальше. Оставила бы какие-то указания или советы, которые помогли бы мне справиться со всем этим. Она сказала бы мне, ради чего я была создана, зачем меня разрабатывали и что я должна делать».