Рука Фатимы

Вульф Франциска

Под «народом» Хубилай подразумевал прежде всего свою армию. Но что это меняет для нее? Серьезность и торжественность, с какими он изложил свою просьбу, больше подходили бы к свадебной церемонии. Беатриче вовремя взяла себя в руки, чтобы не выпалить сразу: «Да, я согласна!»

– Ваша просьба делает мне большую честь, великий хан. – Она низко поклонилась. – Я с радостью принимаю ее и постараюсь достойно выполнить.

– Это не станет для тебя потерянным временем, – с улыбкой произнес Хубилай. – Потерпи немного, и, когда мы окажемся в Тайту, ты сразу приступишь к делу. Маффео, передай Ли Мубаю мое решение. Если у него возникнут веские

возражения, пусть доложит мне. Если нет – он поступает в ученики к Беатриче, женщине из Страны заходящего солнца. Такова моя воля и быть по сему! – Хан положил руку ей на плечо. – Твоя родина, наверное, интересная страна. Никогда еще я не слышал, чтобы мужчины доверяли женщине лечение своих ран. Когда-нибудь ты мне расскажешь об этом подробнее, но не сегодня. По дороге у нас найдется для этого достаточно времени. А сейчас… я обещал внуку рассказать ему перед сном одну историю. Мужчина должен держать свое слово – особенно перед ребенком.

Маффео и Беатриче поклонились владыке и покинули его покои. Возвращаясь к себе, Беатриче не шла – парила. Неужели все это происходило наяву? Хубилай предложил ей поучиться у местных целителей и одновременно передать им свой врачебный опыт? Не грезит ли она?

Ведь речь, по сути, шла о культурном и научном обмене – таком, который начиная с восьмидесятых годов шел между Гамбургским и Пекинским университетами. Гамбургские коллеги радостно похлопывали друг друга по плечу, гордясь этим прогрессом. Каждый раз, когда происходил обмен студентами или доцентами, это событие торжественно отмечалось.

Но что это по сравнению с обменом, который предлагается ей? Хубилай предвосхитил многое на века вперед. И такого человека она считала отсталым и необразованным… Неужели Хубилай-хан, с которым она только что познакомилась, и есть тот кровожадный и необразованный правитель, тиран, каким рисуют его историки? Невероятно! Тут ей вспомнилась одна фраза, вычитанная когда-то в газете: «История – это точка зрения историка».

Разумеется, цивилизованный Запад ориентировался не на устные рассказы и поверья монгольских племен. Более серьезное значение придавалось письменным источникам, составленным китайскими летописцами. Причем, будучи побежденным народом, они, естественно, не слишком лестно рисовали монголов, иной раз искажали исторические факты. А может быть, историки просто что-то упустили?

Когда Маффео и Беатриче вернулись к себе, их уже ждали. Из тени колонны выдвинулась фигура и направилась в их сторону: Тот самый молодой человек европейского вида, которого Беатриче заметила в тронном зале! Раскрыв объятия, он произнес что-то по-итальянски.

– Привет и тебе, Марко! Только прошу тебя говорить по-арабски! – Маффео устало провел рукой по лицу. – Иначе Беатриче не поймет нас.

– Прошу извинить меня, благородная дама! – Молодой человек галантно поклонился. – Если я чем-то оскорбил вас, то причиной тому не моя злонамеренность, а чистое недоразумение. Прошу нижайше – извините меня! – Он взял ее за руку. – Не изволите ли представить меня прекрасной даме, дорогой дядя?

– Разумеется. Прости меня. Беатриче, позволь представить тебе моего племянника Марко. Марко, это Беатриче.

Марко поднес ее руку к губам, и Беатриче ощутила его еле заметное дыхание. По спине пробежала легкая дрожь. Марко снова выпрямился и взглянул на нее. У него красивые темные глаза, приятный голос и та самая вызывающая, чарующая улыбка, что заставила ее краснеть. Где-то

в подсознании уже начали звенеть тревожные колокольчики. Этот человек опасен, чего не скрывает его безукоризненно правильный арабский.

Сердце ее бешено забилось. Она попыталась высвободить руку, но оказалась не в состоянии освободиться от его власти, а ведь рукопожатие его не слишком сильное. Держит ее руку в своей легко, как перышко. Может быть, у него в руке спрятан невидимый магнит?..

«Веду себя как девчонка!» Она злилась на себя и на Марко. Этот парень отлично знает, какое впечатление производит на женщин. И все-таки…

– Зачем ты явился сюда, Марко? – спросил Маффео.

Беатриче воспользовалась моментом и высвободила наконец свою руку. Маффео невольно помог ей выйти из неловкого положения – она бросила в его сторону благодарный взгляд.

– Уважаемый дядюшка, я пришел только затем, чтобы приветствовать вас, – улыбаясь, ответил Марко. – Мы давно не виделись, и я счел своим долгом найти вас и пожелать вам всяческих благ.

– Будем считать, что ты это сделал. А теперь попрошу тебя уйти. Уверен – состояние Беатриче для тебя не секрет. После такого длинного и напряженного дня она нуждается в отдыхе.

Беатриче завидовала Маффео – он так спокойно воспринимает, казалось бы, неотразимый шарм племянника. Поделился бы с ней противоядием от его чар…

– Хорошо, дядюшка. – И Марко с улыбкой обратился к Беатриче: – Но вы позволите навестить вас завтра?

У нее даже в горле пересохло – будучи не в силах выдавить ни слова, она только кивнула.

– Благодарю вас, – отвешивая поклон, произнес Марко и с той же чувственностью поцеловал ей руку. – Желаю вам приятно отдохнуть, Беатриче. И вам тоже, дорогой дядюшка. – Снова галантно поклонился и быстрой, пружинистой походкой танцовщика удалился.

Беатриче смотрела ему вслед. Марко Поло, великий, знаменитый Марко Поло… Наверное, поэтому у нее так дрожат колени и она чувствует себя как после наркоза.

В конце концов не каждый день встречаешься с великими персонажами мировой истории. А может быть, есть и другие причины дрожи в коленях? Ничего подобного, их нет! Или все-таки есть?..

– А сейчас пора спать. – Маффео отвлек ее от нахлынувших хаотичных чувств. – Нам и правда пора отдохнуть. За окном уже давно ночь. Кто знает, что нас ждет завтра…

Беатриче обратила внимание, какой у него усталый, даже изможденный вид… Лицо совсем серое. Она, напротив, чувствует себя необыкновенно бодрой, почти окрыленной – как после бокала шампанского. Предложи ей сейчас Маффео показать ночную жизнь Шангду – с восторгом согласилась бы.

«Для него сегодня трудный день», – подумала Беатриче. Вдруг ей стало жаль Маффео – он очень ведь немолод. Тяжело вздохнув и сочувственно улыбнувшись, она отправилась в свои покои.

Стояла глубокая ночь. Во дворце тихо, все спят глубоким сном – и люди, и звери. Быстро и бесшумно, как тень, Ахмад миновал темный, слабо освещенный немногочисленными факелами проход в канцелярию. Никто его не видел, никто не заметил… И все же он остановился и спрятался в нише. Закутавшись в длинный черный плащ и растворившись в собственной тени, он озирался, прислушивался, стараясь убедиться, что за ним нет слежки, – ведь шпионы подстерегают всюду. То, что он задумал, – дело очень опасное. Быть пойманным на месте означает смертный приговор. Хубилай казнил и не за такие проступки.