Рука Зеи
Шрифт:
Этим путешественники и занялись, пошатавшись для начала по набережной и снимая на пленку суда — большей частью обыкновенные парусники, вполне сравнимые с земными, но тем не менее довольно впечатляющие своим исключительно местным колоритом. Были здесь массивные высокобортные посудины с прямыми парусами из Дюра, что на море Ваандао, суда с латинским вооружением из Сотаспе и других портов Садабао и даже катамаран с полукруглым парусом из далекого южного Малайера. А среди длинных приземистых боевых галер сразу бросалась в глаза гордость военно-морских сил Маджбура — квинрема «Джунсар», с ее уложенными вдоль бортов здоровенными веслами на
Не сумев устоять перед ароматами припортового рынка, путешественники рискнули отведать одно из кушаний, которые предлагали местные прилавки.
Барнвельт вскоре в полной мере удовлетворил свое любопытство, поскольку то, что поставили перед ним в чашке с супом — некое морское создание вроде огромного слизняка со щупальцами, — обладало удивительной способностью оставаться живым и шевелиться после того, как было сварено. Он успел проглотить пару извивающихся кусочков, пока поднявшийся к горлу комок не прервал этот эксперимент.
— Слабаки вы там, на Западе, — хихикнул Тангалоа, приканчивая своего слизняка и вытирая губы.
— Пошел к черту! — буркнул Барнвельт, упорно продолжая битву, пока морской организм не исчез с тарелки.
После этого они посетили муниципальный зверинец. Барнвельт, припомнив купание в Пичиде, невольно содрогнулся при виде посаженного в огромный чан аввала, не выросшего, кстати, еще и до половины. Но потом его было просто за уши не оторвать от всевозможных тварей в клетках, так что далее Тангалоа, который в жизни никуда не спешил, был вынужден напомнить ему про поезд и выволакивать из зверинца силой.
В парке они наткнулись на открытое представление балетной труппы из храма Дашмока, собственного бога коммерции этого вольного города. Жрец пустил по рукам шляпу, вернее, некий сосуд из чего-то вроде тыквы, дабы публика посодействовала нуждам храма материально. Глядя на подскакивающих в воздух девиц, Барнвельт почувствовал, как в лицо ему бросилась краска. Округ Чатагуа все это никоим образом не напоминало.
Тангалоа сухо заметил:
— Понимаешь, Дирк, различие культур проявляется и в том, что принято скрывать. Лишь немногие, вроде вашей западной, содержат строгое табу на обнаженное тело. Корни запрета кроются в древней сирийской цивилизации, откуда он попал к вам посредством иудаизма и его боковой ветви, христианства…
Танец закончился, и зеваки стали расходиться. Земляне направились к вокзалу, где обнаружили, что поезд до сих пор не составлен и не отправится еще, по меньшей мере, час от времени, указанного в расписании. Поскольку станционный служащий не сделал более вразумительных заявлений, оставалось только сидеть на лавке и курить, чтобы хоть как-то убить время.
Вскоре подошел и пристроился по соседству с землянами какой-то тип в бледно-голубом костюме и с мешком на плече. На голове у него красовался легкий, украшенный строгим орнаментом серебряный шлем, с боков которого торчала пара серебряных же крыльев акебата.
Барнвельт никогда не отличался большим талантом завязывать разговоры с первыми встречными, но развязный Тангалоа вскоре уже вовсю болтал с обладателем шлема,
— Сие означает, — пояснял кришнянин, постукивая пальцем по шлему, что тружусь я в «Межроу Гурардена», разнося посланья всевозможные и посылки. — (Это название можно было грубо перевести, как «Компания по быстрой и надежной доставке»). — Девиз нашего
— Замечательный девиз, — согласился Барнвельт. — Честно говоря, звучит довольно знакомо.
— Без сомненья, слово компании нашей достигло уж и далекой Ньямадзю! гордо заметил нарочный. — А когда-нибудь настанет и час, когда и этот край студеный включен будет в сферу наших услуг. О благородные зеры, мог бы поведать я вам такие истории о деяньях сотоварищей моих, что антенны на головах ваших встали бы дыбом от ужаса! Совсем недавно друг мой Гехр пакет доставлял в самое сердце коварного Сунгара и вручил его не кому иному, как самому главарю пиратов, Шиафази ужасному!
Барнвельт с Тангалоа одновременно подались вперед. Последний поинтересовался:
— А какой он из себя, этот Ши… ну, в смысле, пиратский король?
— Что до сего, то друг мой Гехр ведает о том не больше вас самих, ибо Шиафази сей не показывается никому, кроме как своим собственным подданным. Но поскольку Гехр не имел права уйти, покуда грузополучатель не распишется в квитанции, под конец решено было, что архиразбойник оный просунет длань свою сквозь дыру в занавеси, дабы завладеть пером. И Гехр таким манером все ж углядел кое-что. О господа, что за кошмарное то было зрелище! Не рука человечья, но жуткая чешуйчатая лапа с когтями преострыми оставила оную подпись, будто ступня того пудамера ужасного, что кроется в ледниках на родине вашей! Так что Шиафази, как видно, созданье не из нашего честного мира, а с некой распутной и опасной планеты где-то в глубинах космоса вроде той, что Землею зовется и прибежищем служит чародеям коварным да колдунам-душегубам…
— Пун дессой! — объявил привратник.
Курьер поднялся и закинул за плечо посылочный мешок, а земляне подхватили сумку со снаряжением и птичью клетку. «Так значит, Земля опасная и распутная планета», — подумал Барнвельт, посмеиваясь и патриотически негодуя в то же самое время. К несчастью, положение было не совсем то, чтоб размахивать клетчатым флагом Всемирной Федерации.
Поезд состоял из пяти небольших четырехколесных вагончиков: двух платформ, на которые грудами был навален всевозможный товар, и трех пассажирских, больше смахивающих на слегка переделанные кареты, поставленные на рельсы с шириной колеи около метра. Роль локомотива исполнял биштар, впряженный в передний вагон веревочными постромками. Зверь стоял, покачивая двумя огромными бивнями, стегая хвостом и пошевеливая похожими на раструб геликона ушами.
Самый последний вагон оккупировала какая-то шумная семейка, состоящая из крошечного заморенного мужчинки, здоровенной дородной тетки, троицы юнцов и одного портативного инкубатора, в которых у кришнян принято перевозить недосиженные яйца. Дабы избежать женской болтовни, Барнвельт, Тангалоа и их новый знакомый сели в первый вагон.
Когда все ожидавшие пассажиры набились в поезд, сидящий на шее биштара махаут дунул в рожок и огрел зверя остроконечной палкой. Клацнули, натягиваясь, провисшие соединительные цепи, и вагон, в котором расположились земляне, рывком тронулся с места. Застучали колеса на стыках, и они прокатили мимо биштара, который тянул вагоны по соседней колее, причем так близко, что Барнвельт, будь он слегка побезрассудней, вполне мог дотянуться до любой из шести похожих на колонны ножищ.