Рукопись, найденная в Сарагосе (другой перевод)
Шрифт:
— Ничего не могу возразить на это, — ответила Клеопатра, — давай пошлем за Аристобулом.
— Боже Израиля и Иакова, — возопил мой дед, — верить ли мне своим ушам? Асмонеец — истый Маккавей, преемник Аарона [156] — виночерпием у Антония, необрезанного, предающегося распутству всякого рода? О Деллий, я слишком долго жил на свете; разорву платье своё, оденусь в рубище и посыплю пеплом главу свою.
Дед мой сделал, как сказал. Заперся у себя, оплакивая несчастья Сиона [157] и питаясь одними только слезами своими. Он, конечно, пал бы под тяжестью этих ударов, если бы спустя несколько недель Деллий снова не постучался у его дверей, говоря:
156
Преемник Аарона — т. е. верховный еврейский жрец.
157
Сион — символическое название Иерусалима.
— Аристобул уже не будет прислужником Антония, Ирод посвятил его в первосвященники.
Дед мой тут же отворил двери, обрадованный этой новостью, и вновь вернулся к прежнему образу жизни.
Вскоре Антоний выехал в Армению [158] вместе с Клеопатрой; царица отправилась в это путешествие, надеясь, что оно поможет ей овладеть Каменистой Аравией и Иудеей. Деллий и в этом странствии также был среди её свиты и по возвращении рассказывал моему деду все подробности странствия. Ирод приказал заключить Александру в её дворце за то, что она хотела бежать вместе со своим сыном к Клеопатре, которая жаждала познакомиться с красавцем-первосвященником. Некий Кубион раскрыл этот замысел, и Ирод приказал утопить Аристобула во время купанья. Клеопатра добивалась отмщения, но Антоний отвечал, что каждый царь — хозяин в своём доме. Однако для успокоения Клеопатры он даровал ей несколько городов, принадлежащих Ироду.
158
Антоний выехал в Армению... — Имеется в виду восточный поход Антония (36 г. до н. э.) в сопровождении Клеопатры.
— Затем, — прибавил Деллий, — произошли иные события. Ирод взял в аренду у Клеопатры отобранные ею области. Чтобы уладить это, мы отправились в Иерусалим. Наша царица желала несколько ускорить соглашение, но что было делать, когда, к несчастью, Клеопатре уже тридцать пять, Ирод же до безумия влюблен в свою двадцатилетнюю Мариамну. Вместо того, чтобы учтиво ответить на эти заигрывания, он собрал совет и предложил удушить Клеопатру, уверяя, что Антонию она уже надоела и что последний, во всяком случае, не будет на это гневаться. Однако совет возразил ему, что хотя Антоний в душе и был бы доволен этим, тем не менее он не упустит возможности отомстить; и впрямь — совет был прав. Вернувшись домой, мы опять застали неожиданные новости. Клеопатру в Риме обвинили в том, что она околдовала Антония. Дело ещё не возбуждено, но вскоре начнется. Что ты скажешь на это всё, дорогой друг? Или ты всё ещё намерен переселиться в Иерусалим?
— Во всяком случае, не теперь, — ответил мой дед. — Я не смог бы утаить моей привязанности к истинным Маккавеям; с другой стороны, я убежден, что Ирод ничего не упустит, чтобы погубить одного за другим всех Асмонеев.
— Так как ты хочешь остаться здесь, — сказал Деллий, — разреши мне укрыться в твоем доме. Со вчерашнего дня я покинул двор. Запремся вместе и только тогда покажемся людям, когда вся страна станет римской провинцией, что вскоре, конечно, произойдет. Имущество моё, состоящее из тридцати тысяч дариков, я передал в руки твоего тестя, который велел мне вручить тебе плату за пользование твоим домом.
Дед мой охотно согласился с предложением своего друга и отошел от мира больше, чем когда-либо прежде. Деллий порою выходил из дому и приносил свежие городские новости, остальное же время преподавал греческую словесность юному Мардохею, который позже стал моим отцом. Они часто читали также Библию, ибо дед мой непременно желал обратить Деллия в свою веру. Вы хорошо знаете, какова была судьба Клеопатры и Антония. Как и предсказывал Деллий, Египет был превращен в римскую провинцию, однако в нашем доме отшельничество настолько вошло в обычай, что политические события не внесли никакого изменения в образ жизни, какой мы вели доселе.
Между тем, по-прежнему приходили вести из Палестины: Ирод, который, казалось, падет вместе с покровителем своим, Антонием, сумел снискать благосклонность Августа. Ирод вернул утраченные области, завоевал множество новых, стал обладателем войска, сокровищ, безмерных запасов зерна, так что его уже начинали называть Великим. И в самом деле, можно было бы назвать его если не великим, то, во всяком случае, счастливым, когда бы семейные раздоры не затмевали несколько сияния столь великолепной судьбы.
Едва только в Палестине воцарилось спокойствие, дед мой вернулся к намерению переселиться туда вместе со своим любимым Мардохеем, которому шёл тогда тринадцатый год. Деллий также искренне привязался к своему ученику и не хотел его покинуть, когда внезапно из Иерусалима прибыл еврей с письмом следующего содержания:
Рабби Седекия, сын Гиллеля, недостойный грешник и последний из святого синедриона фарисеев, Гискиасу, супругу сестры его Мелей, шлет поздравление. Моровое поветрие, которое грехи Израиля навлекли на Иерусалим, унесло отца моего и старших моих братьев. В этот миг они в лоне Авраамовом и сопричтены к бессмертной его славе. Пусть небо заклеймит саддукеев и всех тех, кто не верит в воскресение из мертвых. Я был бы недостоин имени фарисея, [159] если бы посмел запятнать руки свои присвоением чужого добра. Посему я старательно искал, не остался ли мой отец кому-нибудь должен; услышав, что дом, который мы занимали в Иерусалиме, в течение некоторого времени принадлежал тебе, я отправился к судьям, но не нашел у них ничего, что могло бы подтвердить этот домысел. Дом, несомненно, принадлежит мне. Пусть небо заклеймит злых. Я не саддукей. [160] Я узнал также, что некий необрезанный по имени Деллий вручил якобы моему отцу тридцать тысяч дариков; к счастью, однако, я нашел, правда, несколько запачканную бумагу, которая, как я полагаю, должна быть распискою означенного Деллия. Впрочем, человек этот был приверженцем Мариамны и брата её Аристобула и, тем самым, недругом нашего великого царя. Пусть небеса поразят его вместе со всеми злодеями и саддукеями! Будь здоров, дорогой брат, обними за меня милую сестру мою Мелею. Хотя я был очень молод, когда ты вступил с ней в брак, однако же я сохраняю её в своём сердце. Мне кажется, что приданое, которое она внесла в твой дом, несколько превышает ту долю наследства, которая ей причитается, но, впрочем, поговорим об этом как-нибудь в другой раз. Прощай, любимый брат! Пусть небо направит тебя на стезю истинного фарисея.159
Фарисеи (евр. haberim) — основанная во II в. до н. э. наиболее консервативная религиозно-политическая партия. Состоявшая из жрецов и богатых людей, располагала большинством в т. наз. синедрионе до его ликвидации в 70 г. По свидетельству Иосифа Флавия, количество фарисеев доходило до 8000.
160
Саддукеи — еврейская религиозно-политическая партия, представлявшая интересы родовой и финансовой олигархии. Эта партия располагала большинством в т. наз. малом синедрионе. Саддукеи стремились не к мистическому, а рационалистическому истолкованию Библии (выражение «книжники и фарисеи» в первой своей части относится именно к саддукеям).
Дед мой и Деллий долго глядели друг на друга с удивлением, наконец, этот последний первым прервал молчание и произнес:
— Вот это и есть последствия удаления от мира. Мы тешим себя надеждой на спокойствие, а между тем судьба решает иначе. Люди считают тебя мертвым деревом, которое по желанию можно ободрать дочиста или вырвать с корнем; считают тебя червем, которого им дозволено раздавить, словом, чем-то, бесполезно обременяющим землю. В этом мире следует быть молотом или наковальней, бить или покоряться. Я находился в приятельских отношениях с несколькими римскими префектами [161] и, которые перешли на сторону Октавиана, и если бы я не пренебрег их дружбой, меня бы теперь не посмели обижать. Но я устал от мира и покинул его, чтобы жить рядом с добродетельным другом, и вот является какой-то фарисей из Иерусалима, вырывает у меня моё имущество и говорит, что у него есть запачканная бумажонка, которую он считает моей распиской. Для тебя утрата не столь уж важна, дом в Иерусалиме составлял едва четвертую часть твоего имущества, но я сразу потерял всё и, будь что будет, сам отправлюсь в Палестину.
161
Префект — один из высших чиновников в древнем Риме, выполнявший административные и военные функции.
При этих его словах вошла Мелея. Ей сообщили о смерти отца и двух старших братьев и одновременно рассказали о недостойном поступке третьего её брата — Седекии. Внезапные впечатления обычно оказываются слишком сильными для тех, кто ведет уединенное существование. К огорчениям бедной Мелей присоединился какой-то неведомый недуг, который в полгода свел её в могилу.
Деллий как раз собирался отправиться в Иудею, но неожиданно под вечер, когда он пешком возвращался домой, проходя по предместью Ракотис, его ударили в грудь ножом. Он обернулся и узнал того самого еврея, который привез ему письмо от Седекии. Деллий долго лечился, а когда выздоровел, у него пропала охота ехать в Палестину. Он стремился сперва обеспечить себе поддержку могущественных покровителей и ломал голову над тем, каким образом он может напомнить о себе своим былым патронам. Но у Августа также был принцип оставлять царей самодержцами в их государствах, и, следовательно, нужно было узнать, расположен ли Ирод к Седекии, и для этого решено было послать в Иерусалим верного и сообразительного человека.
Спустя два месяца посланец возвратился, рассказав, что счастье Ирода возрастает с каждым днем и что ловкий этот монарх привлекает к себе как римлян, так и евреев, ибо, воздвигая монументы Августу, он заявляет одновременно о своём намерении восстановить иерусалимский храм по гораздо более великолепному плану, чем прежде; это настолько приводит народ в восторг, что некоторые льстецы заранее уже провозглашают его мессией, предвозвещенным пророками.
Слух этот, сказал посланец, необыкновенно понравился при дворе и создал уже секту. Новых сектантов именуют иродианами, во главе их стоит Седекия.