Румбо
Шрифт:
Надо принять, немедленно принять это нелепое будущее камикадзе.
Ты, принадлежащий к племени бойцов, должен с этим смириться. Боец вправе сам распоряжаться своей жизнью: и в этом его отличие от пронырливого торгаша, от киборга-пролетария и от попрошайки-актёра.
Будь он учителем, инженером, или плотником.
Имеет ли профессия значение?
Чтобы отвлечься от всепроницающего ужаса, который буквально вырывал из него душу, Румбо стал перечислять про себя профессии, каковыми овладел бы он с радостью, будь у него
Какой ничтожной кажется отсюда, из глубины, вся эта мелочь: призвание, деньги, карьера… он бы за копейки, до седьмого пота… с полной самоотдачей… да кем угодно!.. разнорабочим, грузчиком, шофёром можно быть, в конце концов…
Телохранитель. Буфетчик. Наемный убийца. Водитель метро. Продавец мороженного. Банковский клерк. Хозяин адвокатской конторы. Работорговец. Мясник. Директор цирка. Рантье. Преподаватель истории. Налётчик. Врач. Террорист-международник… перед смертью все равны, разве не ясно?
Терпенье и труд всё перетрут.
Только не остановить этого плавного спуска в могилу.
Нет!!! За что?!!!.. Ну, пожалуйста…
Ноги подкосились, он упал, заскулил, зажмурился.
Всё ниже, ниже и ниже…
И уже нет силы на крик. Слепящая тьма, холод и вонь, и медленное сползание в Бездну.
Иногда Румбо забывал, где он и кто он. Улыбался: ему казалось, что ребёнком сел он в загородный поезд и едет с родителями на дачу (поезд заехал в туннель, но вот-вот брызнет Солнце…)
Или всё это — сон. Отчего же так сложно проснуться?? Вот сейчас… сейчас…
Неправда! Нет!!!
Трясущейся рукой он снова и снова ощупывал стену — а она уходила всё выше: ползла, как каток.
Он задыхался.
Хрипел, визжал, терял сознание.
Пел, хохотал, метался на месте.
Лежал, слизывая сухим как наждак языком едкие капли слёз.
Отчего он проявил малодушие и не смог себя зарезать?
Где же та сила, которой гордился? 9 секунд — и Вечность, сжавшаяся в падающую ко дну дробину…
Только где это дно???
Пусть лучше зловонная жидкость заполнит колодец, пусть огненная лава обратит его в горстку жирной золы — только не это завораживающее низвержение во тьме! Безжалостное и бесконечное, словно Само Страдание.
Эхо вторило его агональному хрипу, душевысверливающий гул и клёкот Преисподней; невыносимая судорога выворачивала жалкий обрезок плоти…
Жив??
Всё еще жив…
Но что это?
Какое-то необъяснимое ощущение.
Как странно кружится голова… Видимо, он всё-таки сошел с ума, потому что стена движется теперь вниз! Да! Да, вниз! Значит, дно поднимается наверх!
Не может быть, неужели?!
Быстрее! Еще быстрее!
Я поверю во всё, только быстрее… пусть только наверх!!
Румбо упал на колени. Сжался комком. Его всего трясло. Он не смел тронуть стену, боясь, что она поползёт обратно. Или остановится.
Он перевернулся на спину.
Досчитаю до 1000 и открою глаза.
Нет, до 10000.
1, 2…
…Нет, невозможно… невозможно терпеть такое.
Но там, наверху… это обман зрения, это вспышки издыхающей сетчатки? Нет, это свет… свет! Он приближается!!
Румбо вскочил, и встал во весь рост, запрокинув голову.
Со дна колодца днём видно звёзды.
А со дна могилы?
(Кто пробовал, поделитесь впечатлениями?)
Но вот уже и безобидная плесень на стенах, и мерцающий сумрак рассвета.
Вот, наконец — казалось, минула вечность — дно шахты поднялось на первоначальный уровень. Но всё равно — до скобы еще высоко, не достанешь… тем более теперь, когда адреналин выжег в организме всё топливо. Но не сметь сдаваться! Никогда! У него есть нож. Он найдёт выход! Он сделает верёвку! Из собственных кишок — но сделает! Из собственной кожи. Привяжет к концу её свою голову и закинет вверх. И голова, ну, если не с первого, и не со второго, до с 10-ого, с 20-ого, с 2006-го раза зацепится — таки зубами за скобу. И он полезет вверх как по канату. И подтянется до скобы. А потом? Хватит ли сил дотянуться до следующей? Не сметь сомневаться! Делай! Делай!.. А что? Что конкретно?…
Может, сначала отдохнуть? А что, если дно опять начнет опускаться? А потом — опять поднимется на это же место? Хватит ли у него нервов вытянуть еще одну подобную пытку? А из чего делать веревку — он ведь голый: шнурков даже нет! Неужели и вправду — из собственной кожи? Нет? Так где же выход?
Он всё равно околеет, только на этот раз, здесь. На верхнем, так сказать этаже… Какая же сволочь этот Гаврила!..
О!
Вот что говорила ему 3оя! Что брат Гаврила — специалист по травле тараканов… Но почему он не запомнил, почему не воспринял как опасность? Где и когда это было?…
Похоже, разговор состоялся еще там, в том мире, который покинул он, нырнув в прорубь. Значит, он встречал 3ою в том мире… но где? В клубе? На службе? В институте? Видел в кино? В мониторе? На улице?…
А, да ведь в морге он её видел!
Ну да, когда хоронили Маугли.
Маугли сбило машиной.
Он напился пьяным и заснул на мостовой. И грузовик раздавил ему голову.
И был вынос тела, а рядом с моргом курили две медсестры.
И он от нечего делать слушал их разговор.
Одна из них говорила про старшего брата Гаврилу.
— Надо же, имя какое чудное… — усмехнулась подруга Ленка, пухлая шатенка с крашенными под бронзу волосами и неприятной родинкой под глазом.
— Имя чудное, но он настоящий профи, без балды… — 3оя выпустила длинную струю дыма и сняла туфлю: что-то кололо подошву.
— Вам помочь? — подошел Румбо к балансировавшей на одной ноге 3ое. — Держитесь за руку, а ни то упадете еще…
— Ты что еще за доброхот? — ощерилась Лена.
А 3оя протянула ему туфлю: