Русь эзотерическая
Шрифт:
– Ну, что ж! Сама идея неоднократно встречается у фантастов, но вот конкретные разработки... Скорее всего, возможно большое количество вариантов: разное количество фигур, условия перехода с уровня на уровень, ходы, всяческие там рокировки... Дерзай! Думаю, что на эту тему есть множество идей, но каждая из них не похожа на другие.
Со стороны дороги, и будто высматривая кого-то, показалась Люба. Наконец, она увидела собравшихся здесь - и двинула в этом направлении. Похоже, она ещё с Поляны выследила, куда пошел Андрей. Приблизившись, Люба без всяких предисловий спросила:
–
– и далее с пулемётной скоростью, без перерыва:
– Вас на Поляне как раз сейчас обсуждать у костра принялись. Евграфий давно уже вычислил, что это вы козни строите чёрные. Поэтому, общая работа и тормозится, вперед не продвигается. Владимир Сергеевич теперь имеет полномочия вас урезонить. Вы подрываете здесь дисциплину и ведёте какую-то собственную игру. Это нехорошо. Что вы сюда, кашу чужую есть приехали, или учиться работать в Магните? Ваше поведение несерьёзно! Идите, собирайте свои вещи - и убирайтесь прочь от общего костра! Гуляйте где-нибудь в другом месте!
Выпалив столь длинную тираду, Люба, как запрограммированная, заученно поклонилась. Исполнив свой гражданский долг, она гордо удалилась обратно - в сторону Поляны. Оставшиеся молча переглянулись.
– Ч-что это было?
– спросил Гера.
– А вот это - уже действительно наезд, и теперь в самом разгаре!
– ответил Андрей.
* * *
Он пошел один в сторону лагеря, попросив Геру и Володю ещё ненадолго остаться на берегу... Андрей уже знал, что сейчас последует - тем более, что его уже предупредила "посланница Учителей" в полосатой майке... Он уже рассчитывал паковать вещи и переселяться куда-нибудь подальше, пока не стемнело.
Действительно, на подходе к лагерю его поджидал Владимир Сергеевич, "уполномоченный представитель" Евграфия.
При приближении Андрея Владимир Сергеевич расправился, принял театральную позу, и, набрав в легкие побольше воздуха, возгласил не своим голосом, изредка поглаживая черную окладистую бороду:
– Я, призванный силами Света, вынужден вам указать на ваше недостойное поведение. Да, вам дано многое. Но вы оторвались от коллектива, не сливаетесь с ним в общей вселенской работе. Вы лишены божественной любви, и, хоть у вас и борода, но вы и не мужчина вовсе: ни дров лишний раз наколоть, ни воды принести! Бегаете всё, бегаете! В ногах - всё нет покоя. Человек, прочно и основательно стоящий на земле, не будет так бегать! Вы считаете, по-видимому, что здесь - клуб знакомств. А нам и не до знакомств вовсе. Надо работать! Знаки указывают: скоро будет Переход! Готовьтесь! Внимайте! Действуйте! А таким, как вы, нет места у нашего дружного костра! Вы разрушаете здесь дисциплину! Подрываете веру в авторитеты! Вносите диссонанс! В общем, поищите себе другое место для отдыха! Сейчас же! А мы вас изгоняем, как беса!
И, передернув плечами, Владимир Сергеевич гордо отвернулся и направился прочь. А Андрей продолжил путь. Подошел к своей палатке, залез внутрь и начал упаковывать вещи. Когда он вылез наружу с уже упакованной дорожной синей сумкой, подоспел и Гера. Он всё понял без слов, и тоже быстро собрал свои вещи. Затем они, всё так же молча,
Только по выходу из лагеря на Поляну, молчание было нарушено.
– Изгнанники, скитальцы и поэты,
Закрыт нам путь проверенных орбит!
– процитировал Гера громко. Скорее всего, его было слышно и у костра.
– Макс Волошин - талантливейший из поэтов.
– отозвался Андрей, - Знаешь, когда я был в Коктебеле, я своими глазами видел человека, который ходил в белом хитоне и плетеном венке из соломки и которого иностранцы принимали за хозяина, за Макса, и просили дать автограф на память. Ну, он и давал, конечно. Так и подписывался скромно: Макс Волошин, Коктебель...
Тем временем, он зашагали по грунтовке в сторону посёлка.
– Прости, Андрей, а не ты ли это был?
– спросил Гера.
– А то, есть определённое сходство... Несмотря на то, что... у тебя и борода светлая, и плотность фигуры отсутствует. Что-то есть, трудно уловимое...
– Максом Волошиным? Я был... Только - не тем, что автографы раздавал, а - настоящим. В прошлом своем воплощении, - пошутил Андрей.
– Гаснут во времени, тонут в пространстве
Мысли, событья, мечты, корабли...
Я ж уношу в свое странствие странствий
Лучшее из наваждений земли, - прочел вдруг Гера.
– По-моему, это гениально. А? Какие строки!
Андрей помолчал немного, и лицо у него озарилось счастьем. Так, будто он встретил старого друга... Он помолчал, потом подхватил Волошинскую тему, начатую Герой:
– Так минет всё - Европа и Россия.
Гражданских смут горючая стихия
Развеется... Расставит новый век
В житейских заводях иные мрежи....
Ветшают дни, проходит человек,
Но небо и земля - извечно те же.
Поэтому живи текущим днем.
Благослови свой синий окоем.
Будь прост, как ветр, неистощим, как море,
И памятью насыщен как земля.
Люби далекий парус корабля
И песню волн, шумящих на просторе...
Гера улыбнулся, переглянувшись с Андреем.
– Будь прост, как ветр, неистощим, как море, и памятью насыщен, как земля, - повторил он.
– Гениально!
– Да. Этот человек оставил нам великую дхарму, - заметил Андрей.
Всё это недолгое время они неспешно двигались по краю Ромашковой поляны, по грунтовке. Похоже, Андрей намеревался дальше пойти к ближайшему холму, миновать его и реку и свернуть на дорогу к морю.
Однако, поравнявшись со спуском к роднику, они встретили вновь идущую от него Диану. Она поднялась от родника им навстречу. И, похоже, уже была в курсе событий.
– Ну, и куда вы теперь?
– спросила она.
– Куда ветер дует, - ответил Андрей словами дзенской притчи.
– А может, он дует в мою сторону? Я ведь, если еще не знаете, стою отдельно. В своём небольшом лагере. Ближе к "Дедушке": дальнему роднику. Там, у нас - всего несколько палаток, и Владимир Сергеевич там не указ. Заходите, хотя бы, к нам на чаёк! Милости просим!