Русалка и гламурный пират
Шрифт:
Проснулась я на удивление рано, даже мама еще спала. В последнее время мой обычный распорядок был нарушен курортным романом и его последствиями. Теперь все кончилось, жизнь возвращается в обычное русло. И поэтому я, как обычно, отправилась с утра на море, прихватив полотенце и хорошее настроение. Оно и вправду было хорошим, сама не знаю почему. Наверное, мне надоело страдать. Все приедается.
Ерш и Лапоть были на месте, море манило, солнце светило — ничего не изменилось, жизнь продолжается! После заплыва я расстелила свое полотенце на мелкой гальке и прилегла немного отдохнуть. Обычно я
Проснулась я от скрежета и грохота, сопровождаемых приглушенной руганью.
— Говорил тебе — давай помогу!
Знакомый голос. Кажется, это Лапоть.
— Кто же знал, что он развалится!
Это, точно, Ерш.
— Слушай старших и умных, и будет тебе счастье!
Это снова Лапоть.
Я открыла глаза и увидела перед собой Ерша. В его руках была верхняя часть огромного пляжного зонта.
— Улетаешь, Мэри Попинс? — пробормотала я и перевернулась на другой бок.
Так, стоп! Почему я вообще сплю на пляже? Я села и увидела, что нижняя часть зонта, представляющая собой палку с тяжелым металлическим основанием, лежит в опасной близости от моей головы. Рядом с ней сидит Лапоть и с немым, но явственным укором, смотрит на Ерша.
— Вы что, решили прикончить меня во сне? Что я вам плохого сделала?
Лапоть хмыкнул, Ерш открыл и снова закрыл рот.
— Ты уже начала поджариваться, — объяснил, наконец, Лапоть.
— Я укрыл тебя полотенцем, — продолжил Ерш. — Но ты его все время скидывала.
— Надо было перетащить ее в тень, — сказал Лапоть Ершу, как будто меня здесь не было.
— Она бы проснулась.
— А сейчас она сладко спит!
Он покосился на меня. Заметил, наконец!
— Ну вот я и решил поставить рядом зонтик, — высказался Ерш. — Но он оказался непрочным. И очень тяжелым.
— Сколько времени я тут валяюсь? — поинтересовалась я.
— Ну… часа два, — сказал Ерш.
Из моего рта вырвалось не очень приличное восклицание.
— Надо было меня разбудить!
— Жалко было, — признался Лапоть. — Ты так сладко сопела.
— И похрапывала, — добавил Ерш.
— Врешь!
— Ладно, вру.
— Большое спасибо вам за заботу, — обратилась я с искренней прочувствованной речью к спасателям. — Но в следующий раз — просто разбудите.
Я уже отошла на сотню метров, когда меня осенило. Ерш же без пяти минут доктор! Он может мне помочь. Пришлось вернуться.
— Слушай, — обратилась я к своему заботливому другу. — Посоветуй хорошее снотворное. Бессонница одолела.
— Опиши симптомы, — произнес Ерш строгим голосом Андрея Евгеньевича.
— Спать не могу! Какие тебе еще симптомы?
— Причины? Ощущения? Голова не болит, не кружится? Аппетит нормальный?
— Да ну тебя.
Я махнула рукой и пошла прочь. Ерш меня догнал.
— Это может быть очень серьезно. То у тебя температура, то бессонница…
— Да все нормально.
— Нет, ненормально! Ты сама на себя не похожа.
— И что ты предлагаешь?
— Давай как-нибудь встретимся, поговорим.
— О моей бессоннице?
— Ну а о чем еще? Я помочь хочу.
— Ладно, — я махнула рукой. — Встретимся.
— Давай сегодня вечером.
— Ну… не знаю.
— Я тебе позвоню.
Дневной сон не очень-то меня освежил, я высохла, нагрелась, впору было снова лезть в море. Но я торопилась домой. Мама, наверное, давно проснулась и потеряла меня. Пересекая набережную по диагональной траектории, я увидела Кирилла, который неспешным шагом двигался мне наперерез. Он меня еще не заметил, так как увлеченно созерцал что-то на экране своего телефона. Ну и прекрасно. Я вообще не горю желанием с ним общаться. В последнее время наши встречи протекают по удивительно однообразному сценарию: я веду себя как идиотка, он невозмутим и безупречен. Сейчас, вроде бы, ничто не предвещает провала, но кто знает… Я способная, найду, как в очередной раз опозориться.
Я замедлила шаг, чтобы не оказаться на пути Кирилла, но, кажется, сделала это слишком резко — женщина с коляской, следовавшая за мной по пятам, затормозить не успела. Маленькие, но очень жесткие колесики с разбегу врезались в мои голые пятки.
— Ой! — вскрикнула я.
Кирилл поднял глаза.
— Извините, — пробормотала женщина.
— Это вы меня извините, — проявила я вежливость.
Коляска вместе с бормочущим что-то обитателем укатила, а я оказалась лицом к лицу с Кириллом. Мы поздоровались, я нацепила радостную улыбку, Кирилл тоже непринужденно улыбнулся.
— Как вода? — поинтересовался он.
— Мокрая и соленая, — резковато отозвалась я. И тут же поправила сама себя, — теплая, как парное молоко.
Кирилл — это не Ерш. С ним надо поаккуратнее. Он — парень чувствительный и деликатный. Ему я обычно не грублю и в ответ на невинный вопрос не огрызаюсь. С ним я, кажется, становлюсь лучше…
— Ты черная, как шоколадка, — продолжил светскую беседу Кирилл.
Кажется, это комплимент. Надо ответить, как подобает воспитанной барышне.
— Спасибо.
— А все загораешь…
— Да нет, загорать я не люблю. Лежать на пляже скучно.
Кирилл посмотрел на меня как-то странно. С недоверием, что ли?
— Ну, мне пора. Меня мама ждет.
Все прошло хорошо, надо испариться, пока я не ляпнула лишнего и не выкинула чего-нибудь чудесного, в моем стиле.
— Может, как-нибудь встретимся, сходим куда-нибудь? — внезапно выпалил Кирилл.
Его щеки, до этого момента достаточно бледные, приобрели оттенок нераскрывшегося розового бутона. Похоже, он волнуется…
— Давай, — согласилась я.
— На Цветочном бульваре открыли новую кофейню. Говорят, там очень вкусные чизкейки.
— Обожаю чизкейки!
— Я помню.
Лицо Кирилла вернулось к своему первоначальному цвету, а я вернулась к прерванному маршруту.
Только дома, в ванной, я поняла, почему Кирилл смотрел на меня так странно и не поверил моему утверждению, что я не люблю загорать. На моей левой щеке, которую во время сна на пляже я использовала как подушку, явственно отпечатался узор из мелкой морской гальки. Камни, на которых распласталось мое нежное лицо, имели разнообразную причудливую форму, и узор получился очень красивым, авангардным. Хоть сейчас на выставку. Ну вот. А я думала, что сегодня не опозорилась перед Кириллом.