Русалка
Шрифт:
В этот день я отогнала Кракена подальше от рыбаков, поэтому те принесли улов — несколько крошечных рыбок, на мой взгляд, максимум подходящих на корм кошке. Но съели их, обглодав до последней косточки, разделив по-братски. С кокосами тоже была напряженка, кажется, запасы основательно уменьшились, и люди принялись экономить. За обедом выпили всего по одному ореху на человека, долго выскабливали внутренности.
После обеда они соорудили что-то вроде плота — связали несколько стволов пальм. Плот был слишком маленький для всех, но сели на него всего пара человек и, управляя как каноэ, поплыли… к соседнему островку. Я наблюдала за всем этим с легким недоумением, особенно когда увидела, что же они привезли обратно. А привезли они… еще несколько кокосовых
К вечеру плот отвоевала себе группа рыбаков, забрались они на него втроем и пытались забрасывать свой самодельный невод. Но то ли их вес был слишком велик, то ли плот подвел, но они перевернулись, а плавсредство развалилось на отдельные стволы. Сеть утопили, из стволов обратно к острову смогли пригнать только два, а те веревки, которыми скреплялась конструкция (кажется, это опять были обрывки одежды, кожаные ремни и пояса), большей частью пропали в воде.
Народ кричал, возмущался, чуть не дошло до драки. Я не понимала слов, но по мимике и результатам наблюдения сделала вывод, что строители плота кричали, что рыбаки уничтожили их творение, а те в ответ — что плот был сделан плохо, потому и развалился, и это по вине плотников они упустили свою сеть. Остальные мужчины разделились примерно на два лагеря, так что все это грозило перерасти в драку стенка-на-стенку, но слово взял мужик, которого я помнила по кораблю — тот что пытался щупальце Кракена рубить саблей. Он встал между и сказал всего несколько слов негромко, но его послушались и присмирели, хоть и смотрели друг на друга все еще мрачно. По уровню авторитета среди местных предположила, что это капитан. На корабле, помнится, он носил довольно добротно выглядящий кафтан, но сейчас остался в одной рубашке и штанах, как и прочие. Потом подошел второй участник той запоминающейся сцены, что рубился топором, и мощным гарком разогнал всех спать. Я обозвала его Первым Помощником. Молодой парнишка, единственный, который не орал на других, кажется, даже прослезился. Я обозвала его Юнгой, а капитан, походя, успокаивающе похлопал его по плечу.
Парень, кажется, был слишком переполнен эмоциями и, когда все мужики поплелись спать, пошел на берег в одиночестве. Я ожидала от него слез и причитаний, но он, сидя на коленях, несколько раз ударил по мокрому песку кулаками, а потом закрыл лицо руками и замер, не шевелясь. И столько горя и отчаянья было в этой позе… молодой ведь еще совсем парень, ничего в этой жизни не видел… я ощутила это душевную боль, словно ком в горле. От каждого из людей на острове веяло отчаяньем, от которого я пыталась закрыться. Оно не было таким острым, как когда они умирали в воде, скорее притупленным, фоновым, оттененным ощущениями жажды, голода, надежды, злости… группа людей создавала какофонию эмоций, от которых я интуитивно старалась отгораживаться, быть настороже. А сейчас, увидев этого по сути еще мальчишку, я ему открылась, и ощутила в полной мере. Не только его, каждого из них.
Они укладывались спать, но разве кто-то из них не хотел вернуться домой, разве кому-то не была дорога жизнь? Юнга еще не был женат, у него и девушки-то еще не было, он ничего в этой жизни еще не знал, но разве меньше желали жизни те, у кого есть семья, дети, которые останутся без кормильца. Или те, чьи дети уже выросли и встали на ноги, или те, кто был одинок…
Я не выдержала всей этой лавины чувств и нырнула на дно, отплыла от берега подальше. Взгляд сам собой наткнулся
Юнга все еще сидел, не шевелясь и не меняя позы, только в чувствах его теперь добавилась бесконечная усталость, даже сил идти к шалашу не было, хотя спать у кромки прибоя, конечно, не лучшая идея.
Я взяла из своего улова устрицу покрупнее. Как передать и не испугать… ну, не испугать слишком сильно?.. Ладно, испугаются в любом случае, я это уже поняла, но как хотя бы показать, что ничего плохого не желаешь? Я прикинула и облекла раковину слоем воды, приподняла над землей… чего-то не хватает. Под моим взглядом водяной пузырь отрастил плавники и хвост, превратив устрицу в эдакую стилизованную мультяшную рыбку. Она вильнула хвостом и поплыла по воздуху к Юнге, а за ней следом еще целый косяк магических рыбок.
Юнга головы не поднимал, хотя рыбки активно кружили над ним смешной разномастной стайкой. Я попыталась послать ему эмоции, как делала с морскими созданиями: «Успокойся, посмотри, доверься мне, я дам надежду…» — но то ли он был слишком погружен в свои мысли, то ли на людей магия не так действовала.
Тогда я просто развеяла одну из рыбок. Парня окатило водой и сверху на него шлепнулась ракушка.
Он поднял голову, и я усилила нажим магии: «Не бойся, это подарок, это не зло, доверься…»
Юнга заорал как резанный и со всех ног бросился к хижине. Я спряталась за камнем, чтобы меня не заметили, и продолжила следить. Стайка моих магических рыбок все еще продолжала кружить над берегом, даже ту раковину, что упала, я опять облекла в форму рыбки, чтобы моллюск не сдох раньше времени, только эта рыбка трепыхалась на песке, будто пойманная.
Люди похватали палки, зажгли от костра и с ними прибежали разбираться, что происходит. Никто из них так и не использовал магию, что намекало на то, что способных к ней тут все же нет. За летающими рыбками они наблюдали, кажется, в полном офигении. Даже когда из одна из них подплыла к капитану и упала раковиной прямо в руки, растеряв магическую форму, он просто уронил моллюска на песок.
Да что ж за придурки-то!
Рыкнув, пошла на крайние меры. Раковина опять поднялась над землей, окруженная шариком воды. Дальнейший фокус был весьма сложен — вода проникла внутрь створок и легким движением, для которого понадобилось море мастерства, половинки раковины раскрылись магией, будто крылья бабочки.
Люди все еще стояли, тупо пялясь на эту картину. В эмоциях их преобладало недоумение, страх и шок. Что ж такое… тело моллюска выпрыгнуло из ракушки и ткнулось прямо в губы Юнге (тыкать едой в рот Капитану я просто не осмелилась).
Ну, очевидный же намек! Но этот дурачок принялся отмахиваться и отбрыкиваться, как будто его тут убивают.
Капитан оказался сообразительнее. Он резко выхватил кинжал и наколол на него тушку. Я развеяла магию воды, чтобы та не дергалась. Добычу свою капитан внимательно оглядел со всех сторон, помял пальцами, потыкал, потом все же надкусил.
Слава всем богам этого мира! Рыбки принялись крутиться и тыкаться в руки робинзонам, хотя те не торопились принимать столь щедрый дар, пока Капитан им не кивнул. Едва рыбки оказывались в руках человека, как магия исчезала, вскрывать раковины я не стала — пусть сами учатся. Несколько человек есть отказались, но это их выбор, другим досталось больше.
Я с облегчением нырнула в воду. Некое начало контакту было положено, а, когда все заснут, думаю, сделаю еще один жест доброй воли, только надо выбрать правильное место для представления.
Когда я отплыла на небольшой расстояние от острова, то буквально налетела на тело Кракена, всплывшее передо мной. От него веяло неожиданно обидой.
«Что случилось?» — удивилась безмерно.
«Почему ты с ними играешь, а со мной нет?» — прозвучало обиженно в его эмоциях.