Русалья неделя
Шрифт:
Голые девицы схватились за руки и выстроились в хоровод, некоторые из нечисти тоже присоединились к ним, другие же остались охранять ребят, глядя на них своими маленькими злобными глазками. Девицы прыгали вокруг костра, всё ускоряя и ускоряя свой дьявольский хоровод. Они громко хохотали и изгибались, пламя почти касалось их груди, лизало их ноги, но они словно не замечали этого. Сколько времени длилась эта адская пляска, ребята уже и не понимали, они потеряли счёт времени.
Наконец ведьмы, а это были именно они, разомкнули руки и подскочили к ребятам. Двое ведьм схватили за
– Эй, уберите свои руки! – кричала Женя.
Парни пытались драться, но сопротивление такой бесчисленной толпе нечисти было невозможно.
– Что же вы противитесь, глупенькие? – закричала одна из девиц, – Оставайтесь с нами и будете жить вечно! У нас весело, поглядите-ка!
И она взвилась в воздух, подняв за собой сноп огненных искр.
– А мы не хотим! – закричали ребята.
Ведьмы расхохотались.
– А это уже не вам решать!
– А кому? – оторопели друзья.
– Королеве ночи!
– Что ещё за королева?…
– Скоро увидите! – ведьма подмигнула и скрылась за деревьями.
Прошло несколько минут и вот ведьмы вывели из леса Ирину. Её было не узнать. Девушка была абсолютно голой, стройное юное тело прикрывали лишь длинные чёрные волосы, спадающие волнами на тело, алые губы были приоткрыты, глаза блестели каким-то неземным огнём, и без того красивая, сейчас девушка стала просто великолепна, это был шедевр, сошедший с полотна великого мастера, идеал изящества и грации. Голова Ирины украшена была золотой короной с множеством переливающихся цветных каменьев, на запястьях и и лодыжках также сверкали массивные браслеты.
Нечисть загикала, засвистела, зашумела, затрясла рогами и затопала копытами.
– Встречайте Королеву сегодняшней ночи! – провозгласили ведьмы.
Ирина обвела глазами собравшихся. Взгляд её был не тем, что прежде, а чужим и беспристрастным. Ведьмы усадили Ирину на высокий зелёный трон, перевитый берёзовыми ветвями, и началось празднование. Нечисть плясала и скакала, неистовствовала. Ухватив ребят за руки, ведьмы выволокли их к костру, и увлекли в свой безумный хоровод. Время застыло у этого тёмного озера, а нечисть всё не унималась. Ребята выбились из сил, дыхание прерывалось, в глазах плыла кроваво-красная пелена.
Наконец впереди, над лесом забрезжила, еле видимая пока, розовая полоска рассвета. Луна побледнела и словно скукожилась, звёзды погасли, жёлтый туман вновь пополз с озера рваными клочьями. Нечисть бросила ребят на траву и подошла к трону.
Друзья лежали почти в беспамятстве, еле дыша.
– Мы умрём, да? – приоткрыв глаза, спросила Миля.
Никто не ответил ей.
– Королева, ночь подошла к концу, мы уходим до следующего года, пора! Какое же твоё решение? Ты отдаёшь их нам? – ведьмы махнули рукой на ребят лежащих на траве.
Ирина вновь обвела всех взглядом, сжимая что-то в руке.
– А если я не соглашусь?
– Тогда нам придётся избавиться от вас всех, включая и тебя, – засмеялись ведьмы, – Твоя ночь власти подошла к концу. С первыми лучами солнца ты уже не будешь королевой. Но если ты отдашь нам своих друзей, то мы отпустим тебя и ты сможешь вернуться домой!
Ирина улыбнулась и встала с трона.
– Я не торгую
Она подняла вверх руку и раскрыла ладонь, в ней блеснуло что-то крохотное. Артур сморщился – что-то знакомое было в той вещице, но голова раскалывалась, и он вновь уронил её на траву.
– Медальон, – внезапно вспомнил он, – Медальон, который Ирина всегда носила, не снимая.
Он был серебряный, округлой формы, а внутри него что-то лежало, мягко позвякивая, когда Ирина звонко смеялась, и плечи её подрагивали или когда она наклонялась к нему для поцелуя… Ирина никогда не говорила, что в нём. Иногда отшучивалась, что, мол, подарочек от бабки ведьмы, что-то вроде талисмана.
Ведьмы заволновались, поглядывая на Ирину, и не понимая, что она задумала, однако же нутром чувствуя опасность, исходящую от той маленькой вещицы в руке девушки.
В это время послышался глухой рокот, треск и шум. Ребята с трудом приподняли головы и увидели, что все дома, что были в деревне, встали над землёй на могучих, корявых лапах. С шумом вырывали они из земли свои ноги, освобождая их от комьев и камней и стряхивая с них траву. Расправляя лапы, поднимались они на вышину деревьев, и медленно, со скрипом, выходили на дорогу, ведущую к озеру.
Свет в окнах погас. Да и сами избушки сейчас выглядели вовсе не такими, как вчера. Крыши их провалились, двери и окна зияли пустыми чёрными провалами, стены, изъеденные жуком, покрылись мхом. Избушки, как горбатые, древние чудовища, вереницей шли к озеру и, покачиваясь, входили в воду, исчезая в её тёмной бездне. Казалось, у этого озера нет дна.
– Пора возвращаться! – закричали ведьмы, – Ночь на исходе! Ты отдаёшь нам этих людей?
Но Ирина дрожащими пальцами раскрыла медальон и дунула сквозь него в сторону нечисти. Лёгкий дымок поднялся над девушкой, сгущаясь, расплываясь и вдруг раздался гром посреди ясного, безоблачного неба и ветер пронёсся над поляной.
Ведьмы заверещали, кувыркнулись через головы, и обратились вновь в безобразных старух, а после бросились к Ирине, чтобы вырвать из рук её медальон. Но не тут-то было, сильный, внезапный порыв ветра сбил их с ног, подхватил, завертел, и бросил оземь. Ничего не понимая и скуля, как побитые псы, ведьмы принялись бормотать свои заклинания.
Но в это время первые лучи солнца взошли над лесом, осветив верхушки сосен. Нечисть кинулась к озеру, спотыкаясь, и давя друг друга. Ведьмы злобно зарычали и, бросив последний, полный ненависти взгляд, на Ирину, поспешили к озеру. Вскоре последняя из ведьм скрылась под тёмными водами. И в ту же минуту выкатился на небо сияющий солнечный шар и запели птицы, возвещая новый день над миром.
Ирина, словно очнувшись от глубокого и тяжёлого сна, всхлипнула и кинулась к друзьям, лежащим без памяти на земле. Она шептала что-то на непонятном, незнакомом языке, и горячие слёзы её падали на измождённые лица ребят. И с каждым словом сила вливалась в их тела. Вот уже они открыли глаза, сделали глубокий вдох, огляделись и сели на траве. Ирина обнимала и целовала каждого. Утренний ветер трепал волосы ребят, и жизнь возвращалась к ним, торжествуя.