Русская Америка: слава и позор
Шрифт:
Увы… Беседа в крепости продолжалась почти три часа, за это время наступил отлив, и шлюпка лежала на суше метрах в десяти от воды. Окончательно набравшись смелости, японцы высыпали всей оравой, сцапали остальных и потащили в крепость.
Оставшийся после Головнина старшим на «Диане» лейтенант Рикорд подвел корабль к берегу, насколько удалось — как раз вовремя, чтобы увидеть, как ворота крепости захлопываются за японцами и пленными. Из крепости началась пушечная пальба, никакого вреда «Диане» не причинившая.
По моему глубокому убеждению, командуй «Дианой» вместо Рикорда Хвостов или Давыдов, они-то не церемонились
Однако Рикорд штурмовать не решился. Он выпустил по крепости 170 ядер, но потом все же ушел на зимовку в Охотск.
Головнина и его людей переправили в город Хакодате на остров Хоккайдо и с ходу стали допрашивать. Сразу же зазвучали упоминания про загадочных людей по имени Никола-Сандрееч и Гаврило-Иваноч. Вскоре удалось сообразить, что японцы имеют в виду Хвостова с Давыдовым, фамилий которых не знали.
Именно из-за рейда Хвостова и Давыдова разгорелся весь сыр-бор. «Господин Ховорин» (именно так японцы произносили фамилию Головнин) немало подивился тому, что услышал. Оказалось, что японцы придавали случившемуся вовсе уж глобальное значение. Их собственная страна была маленькая, иностранцев там имелось всего-то десятка два, и оттого они воображали, что не только вся Россия, но и вся Европа должны знать о рейде двух лейтенантов и обсуждать его с утра до вечера, как будто не было других серьезных дел… Головнин не верил, но его старательно убеждали: именно так мы и думаем… А что, разве неправильно?
Капитан-лейтенант угробил уйму времени, объясняя японцам размеры России и Европы, толкуя без всякой дипломатии, что в Европе не только о Хвостове с Давыдовым, но и о самой Японии мало кто знает. Доказывал, что «Юнона» и «Авось» не военные фрегаты, посланные императором, а всего лишь корабль купеческой компании.
Кое-как растолковал. Но японцы ударились в другую крайность: вопросы посыпались градом, скрупулезнейшие: сколько лет Хвостову и Давыдову, чьи они дети, как воспитывались, какого сословия, какую жизнь ведут, благонравную или разгульную? Это уже было чистейшей воды любопытство, проистекавшее из двухсотвековой оторванности от остального мира.
Потом японцы показали Головнину то самое письмо Хвосто-ва, которое он оставил курильскому старшине на Сахалине. И снова начали с детским простодушием интересоваться всякой мелочью: ну вот, что такое — «Владимирская лента»?
Головнин ответил, что «Владимирская лента» — значит «полосатая». Крепко подозревал: начни он говорить что-то о «Владимире», японцы обязательно прицепились бы — кто этот орден учредил, за какие заслуги, кто был Владимир и чем прославился, есть ли в России другие ордена…
Продержав русских в тюрьме пятьдесят дней, их перевезли в «губернский» город Мацмай. Там посадили не то что в тюрьму — в большие клетки. Снова пошли допросы — с участием и губернатора, и специально присланного из столицы ученого. Правда, это снова напоминало не следственные действия, а утоление безбрежного любопытства. В своей книге Головнин подробно перечислил образчики.
Какое платье ваш государь носит? Что он носит
Обнаружилось, что мичман Мур неплохо рисует — после чего японцы заставили его дни напролет рисовать овец, ослов, кареты, сани и все прочее. «Чего в Японии нет, а в России есть».
Особенно поразило японцев, что в ответ на их вопрос, сколько пушек установлено в государевом дворце, Головнин честно ответил — ни единой. Они капитан-лейтенанту долго не верили, а поверив, качали головами и твердили:
— Ах, как ваш государь неосторожен…
А что можно было ответить на такой вопрос: «Сколько сажен в длину, ширину и высоту имеет государев дворец и сколько в нем окон?» Сколько портов во всей Европе, где строят корабли, сколько во всей Европе военных судов и сколько купеческих? Вот и объясняй им про размеры Европы…
Головнин неосторожно упомянул, что в Петербурге есть матросские казармы. И понеслось: а сколько в каждой окон, ворот и дверей. А длина, ширина, высота какая? А этажей сколько? А часовых? А где матросы свои вещи хранят?
Упомянул мельком Головнин, что живет в Петербурге. Ага! В какой части Петербурга его квартира? Какое это будет расстояние от государева дворца? А размер жилплощади? А прислуги сколько?
В общем, Головнин однажды даже решил, что японцы к нему применяют своего рода психологическую пытку — копание в мельчайших подробностях. Но это было именно жгучее любопытство. На вопрос, где он получил образование, Головнин благоразумно не ответил насчет Морского кадетского корпуса — иначе достали бы сотней вопросов о количестве окон и печных труб. Сказал: отец учил, на дому.
Думал, отделался… Ага! Снова сотня вопросов: в каком городе вас, Ховорин-сан, ваш почтенный батюшка учил? Давно это было? А какие науки ваши батюшка знал, и кто учил его самого? А состояние у него большое?
И далеко не сразу японцы приступили к расспросам о русской армии, флоте, крепостях. Никак не верили, что у русских есть девятипудовые ядра (сами они палили маленькими) и очень смеялись… узнав, что на ружьях у русских кремневые замки. Сами японцы предпочитали ружья с фитилем — так гораздо надежнее, как от дедов-прадедов заведено, не стоит разводить всякую мудреную механизацию с пружинами, кремнями, курками. То ли дело фитиль: запалил кусок в полметра, когда нужно, приложил его к ружью, а оно ка-ак ахнет!
Но все же никак не стоит считать японцев людьми по-детски наивными. Во время одной из бесед они спросили Головнина напрямую: а вот если бы Япония и Китай вместо нынешней закрытости от всего мира вошли бы в тесные отношения с европейскими государствами и стали во всем им подражать, не чаще ли случались бы войны и не больше ли пролилось человеческой крови? Головнин, подумав, сказал честно, что вероятность такая не исключена. Тогда японский ученый сказал:
— А если так, то для уменьшения народных бедствий не лучше ли, по вашему мнению, оставаться Японии на прежнем основании, нежели входить в связи и сношения с Европой, в пользе коих часа за два пред сим вы старались нас убедить?