Русская фантастика 2012
Шрифт:
— Я понимаю.
— К сожалению, не все люди такие умные, как вы. Если вдруг не в меру агрессивные сторонники прогресса подкрадутся к вам ночью со спины, то виноватыми в убийстве опять сделают нас. Мне бы этого не хотелось. Арсений Владимирович, я очень вас прошу, не пишите больше про нашу Корпорацию.
Молчит.
— Простите мою наглость, но вы не могли бы озвучить свое решение прямо сейчас? У меня совершенно нет времени…
— Да, конечно. Я все понял. Не дурак. Вы можете не волноваться. Я вам обещаю больше не писать про Корпорацию. И… спасибо за заботу.
— Вам спасибо, Арсений Владимирович. Кстати, ближайшие
Ткаченко будет жить. Но я не чувствую особой радости по этому поводу. Все еще не могу забыть Майерса. Вот это был человечище! Мне в голову не пришло, что он полезет на телевидение. Ведь уже передал мне рукопись, проинструктировал, но нет, меня ему было мало. Решил подстраховаться. Просветить побольше народу. Итог печален. Через день после нашей встречи его базовая органика превратилась в пепел. Разумеется, я выполнил все инструкции. Положил рукопись на стол в библиотеке, пришел утром — рукопись лежит на газетах последним листом кверху, а рядом — бутылка воды. Ну и что толку? Никаких изменений в «Агате» не произошло, разве что Малыш начал подолгу задерживаться в моей «клетке». Стоило ли платить за это жизнью? Неисправимый романтик, Майерс до последнего боготворил математику. Думал формулами умиротворить ненасытных тварей. А я не такой. Я по-прежнему считаю, что в диалоге с Корпорацией самый надежный аргумент — взрывчатая химия. Только вот разговаривать на таком языке я не умею. Не мое это.
Меня отвлекает осторожный стук в дверь. Переключаюсь на 68-ю камеру и вижу Малыша у двери библиотеки.
«Агата», «Агата»… Мне начинает нравиться твоя слежка. Опять спалила.
Открываю дверь и сажусь на корточки.
— Здравствуй, Малыш.
Он протягивает мне бутылку с водой и говорит:
— «Агата» велела передать две.
— Замечательно!
Ставлю обе бутылки на пол, а Малыш уже протягивает мне пустую лапку. Мы «здороваемся», и он отъезжает от двери. Я возвращаюсь на свой наблюдательный пост.
Хватит о Майерсе. Было и прошло.
Беру «Вердикт». Этих ребят я особенно уважаю. Напишут статейку о каком-нибудь безобразии в особо крупных размерах, подождут недельку, а потом, если безобразие не прекращается, в отдельно взятом месте раздается большой бум — и безобразничать больше некому. Журналисты здесь, разумеется, не при делах, они просто статью написали, а взрыв — дело рук террористов. Террористы эти, правда, со странностями: устраняют исключительно безобразников (ни одной случайной жертвы), но редакция-то здесь при чем?
Даже Корпорация не смогла разобраться с «Вердиктом». После нескольких неудачных попыток желание разбираться куда-то пропало. Теперь мы предпочитаем не замечать строптивую газетенку.
В этом номере про нас ничего.
Поехали дальше…
Перед мониторингом вечерней прессы я спросил «Агату»:
— Заметила что-нибудь подозрительное?
— Да. Поведение Юлии, секретаря Владислава Ефимовича.
— Ну, это нормально. Чип решила вставить, вот и прошлась в модном платьишке напоследок.
— Решение имплантировать чип тоже очень подозрительно.
Так, а вот с этого места
— Почему?
— Решение имплантировать чип не сочетается с психологическим портретом Юлии. Она привыкла ярко самовыражаться. Эмоции занимают в ее жизни очень важное место. Чип их подавляет. Коэффициент интеллекта Юлии достаточно высокий. Для секретарской работы — слишком высокий. Необходимости в чипе нет.
— Девяносто пять — это высокий коэффициент?
— У меня собственная методика измерений. Результаты общих тестов я не учитываю.
— И что показала твоя методика? Сколько?
— Зависит от времени суток, настроения, дня недели. Показатель колеблется от ста пятидесяти до ста девяноста.
— А мой?
— Немного скромнее. Но тоже высокий.
— Она говорила, что каждый день ей приходится обрабатывать все больше и больше документов.
— Не понимаю. Поясни свою логику.
— Чем больше оборот документов, тем быстрее надо соображать. Вот и причина вставить чип.
— Рассуждение ошибочно. Допустим, что оборот документов вырос до такой степени, что Юля с ним не справляется. Но зачем ей чип, если есть я? В обработке документов «Агата» может помочь намного эффективнее тысячи чипов.
— Что же ты раньше не сказала?
— Что же ты раньше не спросил?
— Коэффициент низкий потому что! Но ты-то умная!
— Спасибо.
— Почему же она решила вставить чип? У тебя есть возможные объяснения?
— Ее могли убедить. Сыграть на эмоциях. Напугать. Достаточно сказать белковой: «Завтра надо будет обработать еще больше документов, ты не справишься», и она действительно не справится — начнет переживать, представлять картины будущей неудачи, отвлекаться. Ту же мысль можно донести косвенно: не говорить, но дать понять. Тогда она укоренится в голове еще крепче. Это первый вариант. Всего их тысяча тридцать девять. Продолжать?
— Спасибо. Достаточно. Дальше сам буду думать.
На следующий день Юля на работу не пришла, зато, как и следовало ожидать, появился шеф. Прошел мимо моей «клетки» не здороваясь. Ну и ладно. Не очень-то и хотелось.
Жестянки перед построением в один голос обсуждали новый чип Владислава Ефимовича. Теперь у нашего босса съемная модель! Удостоился высшей чести! Надо же, а я и не знал, что бывают съемные чипы.
После ужина мне снова пригрезилась Юля. «Никола Тесла» — это вещь. Надолго запоминается. И зачем она так вырядилась? Это ведь на нее совершенно не похоже. Может быть, я что-то пропустил? А вот сейчас и проверим! «Столичный репортер» подождет. Где тут у нас вчерашний архив? Время с 8.35 до 8.40. На записи сороковой камеры Юли нет. Это уже интересно. Сорок первая камера тоже Юлю не показывает. Дальше — больше: ни одна из центральных камер Юлю не зафиксировала.
Объясняю ситуацию «Агате» и прошу помощи:
— Покажи, пожалуйста, как Юля пришла на работу. Вчерашние записи. Меня интересует ее появление в зале.
— Записи отсутствуют. Стерты анонимным пользователем с высшим доступом.
— Покажи то, что осталось.
Сначала на экране появились закрытые двери зала, потом дверь в кабинет начальника. Дефиле вырезано начисто.
У нас появились поклонники с высшим доступом! Как трогательно! Я тут, значит, газетки почитываю, трепетным воздыхателем прикидываюсь, а большие дяди анонимно присматриваются к телу!