Русская фантастика 2013_[сборник]
Шрифт:
Стыковок за его плечами было более трех десятков, причем иные проходили в сложных условиях, но никогда ему не приходилось подводить корабль к столь нестандартной «цели».
Еще один импульс главным, совсем короткий… затем два четвертым маневровым…. Один вторым, чуть подольше… Астероид приближается, можно рассмотреть детали на его поверхности… Долины, горы и кратеры получили имена еще в конце прошлого века, после миссии зонда «NEAR Shoemaker»… А вот и он сам, выглядит так, словно опустился на Эрос вчера, а не несколько десятилетий назад…
Двигатели включались и выключались, «Багратион» дергался и дрожал, рыская в разных направлениях.
Единственный шанс не разбиться — уравновесить скорости корабля и астероида так, чтобы они почти не двигались относительно друг друга. Только в этом случае неуклюжая махина из нескольких отсеков, рассчитанная на «плавание» в открытом космосе, опустится на Эрос плавно.
Когда эта задача оказалась выполнена, внизу находилась большая котловина, расположенная на вогнутой поверхности астероида. Колька откинулся в кресле и вытер пот со лба — теперь ему остается нацепить «целлофан» и ждать, как произойдет «стыковка», до которой осталось тридцать… двадцать девять… двадцать восемь… двадцать семь секунд…
На экране моргнул ноль, рубка содрогнулась, скрипнуло основание кресла, откуда-то издалека пришел звук, напоминавший тяжкое металлическое кряхтение, и на этом все закончилось.
— Твою мать, справился… — прошептал Колька.
Теперь ему, заброшенному на Эрос Робинзону, можно познакомиться со своим каменным островом и ждать, когда за ним «приплывут» спасатели. Продуктов в трюме достаточно, чтобы не умереть с голоду полвека, ресурсов системы жизнеобеспечения хватит примерно на год…
А за этот срок астероид обязательно навестит спасательная миссия.
По крайней мере Кольке очень хотелось в это верить.
Константин Ситников
БРАТ МОЙ АВЕЛЬ
Городок был маленький, да что там маленький — крошечный, даже по нынешним меркам. Кэйн насчитал десяток хибар, кое-как сколоченных из досок, жести и шифера. Доски были гнилые, жесть ржавая, а шифер дырявый, и все же это было жилье, ничем не лучше, но и не хуже того, что довелось повидать Кэйну за двадцать лет странствий.
На одной хибаре висела фанерка с надписью «Закусочная», а из-под крыши тянулся электрический провод, и Кэйн подумал, что здесь он сможет пополнить запас пищи, воды и, главное, льда. Внутри было сумрачно и пусто: ни посетителей, ни хозяина за барной стойкой. Вообще за последний час Кэйн не встретил ни одного человека, но это ничего не значило. При появлении чужака люди могли попрятаться, кто в подполье, а кто и вовсе за ближайшие холмы — да вон хотя бы те, с ветряками. Система оповещения в таких городках, как правило, работает безупречно. В конце концов, это вопрос выживания.
Под низким потолком вяло вращал лопастями вентилятор. Кэйн опустил сумку на пол, толкнул ее ногой под стул. Сел и извлек из кармана счетчик Ньюмана. Зеленые циферки на экране поползли вверх, замерли на семнадцати и скользнули на пару единиц вниз. Кэйн никогда ничему не удивлялся, но тут, пожалуй, стоило удивиться. Энробная активность в радиусе пятидесяти метров была практически на нуле.
Похоже, он таки достиг Края Мира и дальше лежат Святые Земли. Еще более дикие и бесплодные, чем оставшиеся за спиной. Ни мегаполисов, ни таунов, ни больших поселений. Хотел бы я знать, что понадобилось здесь Авелю? Кэйн убрал счетчик Ньюмана, закрыл глаза и позволил себе расслабиться. По крайней мере пока ему нечего опасаться.
В закусочной было жарко, еще жарче, чем снаружи — даром что работал вентилятор, — но хотя бы солнце не пекло и не донимала вездесущая радиоактивная пыль. Энробы мирно циркулировали в кровеносной системе, доставляя в клетки организма молекулы кислорода и выводя радионуклиды. Кажется, Кэйн задремал — и очнулся от мощного выброса адреналина, когда в помещении появился кто-то еще. Сонливость как рукой сняло.
Кэйн стоял на ногах, в руке револьвер, курок взведен. Счетчик Ньюмана тревожно стрекотал в кармане, отмечая резкое повышение энробной активности. Его собственной активности.
Мужик, появившийся за барной стойкой, вряд ли когда-либо пользовался нанотехнологиями. Широкое, заросшее по самые глаза лицо, припухшие красноватые веки. На бычьей шее — грязный белый фартук, в руках пыльная пятилитровая бутыль с мутной жидкостью.
Настороженно глядя на Кэйна, он сказал с натужной приветливостью:
— А я тильки-тильки с пидпилля. Пиди, думаю, гостю захочеться горло промочити з дороги.
Он говорил на украинском койне, было странно вновь услышать славянскую речь — и где, на границе Святых Земель!
Мужик выдернул зубами затычку из горлышка, снял с полки надтреснутый стакан. Забулькала жидкость.
Кэйн спрятал револьвер, подошел к стойке. Усмехнулся.
— Лекарство?
— Воно саме. Паломник?
Кэйн подумал.
— Похож? — Он обмакнул палец в жидкость, лизнул. Пойло содержало дьявольскую смесь сивушных масел, альдегидов, эфиров и кислоты. Вот так они здесь и борются с радиацией.
— А що ще робити прийшлому в наших краях в цю пору? — удивился мужик.
Кэйн отсалютовал стаканом и в два глотка осушил его. Сивуха обожгла пищевод, ухнула в желудок.
— Повторити? — с готовностью предложил мужик.
— Пожалуй.
После третьей Кэйн спросил:
— Есть у вас вода, еда?
— Вода знайдеться. Правда, заражена.
— Это неважно, — сказал Кэйн.
— Я так и думав. З ижи можу запропонувати сушени сарана. Еще ховрах, але вин тухлий. Синок вчора десь пидибрав. Приготувати, чи що?
— Лучше сырьем.
— Як скажете. — Мужик замялся. — Платити чим будете? Готивкою або через терминал? Не думайте, що ми тут зовсим дики. З вас сорок шекелив.