Русская фантастика 2015
Шрифт:
Перед Кубышкиным отчитались без труда. Оказалось, что полезный Васек имел в распоряжении второй кассовый аппарат и мог пробить там все, что угодно. Чеки на существенно вздорожавший растворитель и «золотые» кисти было не отличить от настоящих. Мы продолжили наши оформительские упражнения и, наконец, одолели черную краску. Но самое главное – мы узнали, что майор покидает часть и больше не сможет доканывать Киселя. Естественно, мы не преминули сообщить об этом толстяку, ожидая, что известие его порадует. Но, к нашему удивлению, новость не вызвала у Киселя особых эмоций. Он просто пожал плечами и пошел по своим делам. Ребята не придали этому значения, но я про себя подумал,
Это случилось на третий день после памятного обеда в «Поросенке». К нам за клуб прибежал Стеллс. Он был явно не в себе. Долго не мог отдышаться. Потом заговорил.
– Куманюк тронулся по фазе. Ему перевод отложили – поторопились с разнарядкой. Полковник его вызвал, сообщил, я как раз в канцелярии бумаги помогал собирать – все слышал, решил проследить. Он от полковника выходит бледный, глаз дергается. Тут Кубышкин наш навстречу. Ну, вы ж его знаете, он без подколки не может. Что, говорит, Михалыч, остаешься куковать с быдлом? А майор берет стул и капитана по башке. Бац! Только щепки в стороны полетели. Ну, попал он удачно. Вырубил капитана, короче, и дальше пошел. Я за ним. Задержался только, старика нашего глянул. Он ничего, нормально. Только шишка будет. Короче, добежал я до дежурного, а Куманюк там уже был. Я чего спешил-то. Он Киселя ищет. Найдет – трындец!
К счастью, мы знали, где искать Киселя. Рыжая мурка, что жила при офицерской столовой, окотилась несколько дней назад, и Кисель постоянно ходил проведать котят. Столовая примыкала стеной к зданию клуба. Идти было недалеко.
Великан и в самом деле оказался там. Он держал на руках трех котят, а кошка лежала рядом и благосклонно мурлыкала. На прочих солдат и студентов она шипела, а толстяк был словно член семьи. Кисель сначала не заметил нас, и только когда Стеллс окликнул его, поднял голову и удивленно заморгал. На лице его появилась растерянная улыбка.
– Куманюк идет! – Стеллс указал на стеклянную стену столовой. Сквозь обеденный зал была видна дорожка, усаженная шиповником, и часть плаца. Майор и правда был там. Он подошел к солдату, подметавшему дорожку. Что-то быстро спросил и, получив ответ, почти бегом направился в обход столовой.
– Пятак, козлина. Сдал! – Стеллс затравленно огляделся. Кажется, впервые он не знал, что делать. И тут мне в голову пришла одна идея. У меня ведь есть своя комната для рюкзаков! Я тут же озвучил счастливую мысль. Стеллс ухватился за нее как за соломинку. Он сел на корточки рядом с Киселем, взял того за руку и очень мягким голосом, точно ребенка, попросил того пойти с нами. Толстяк недоуменно глянул сначала на нас, потом на котят и покачал головой. Он не понимал, зачем ему нужно прятаться, ведь майор и раньше ругал его. Тут нервы у Стеллса не выдержали, и он, уже не стесняясь, буквально погнал Киселя к трансформаторной.
Куманюк уже должен был появиться, но, как видно, где-то замешкался. Этой задержки нам хватило, чтобы запихать гиганта в каморку и запереть дверь. Стеллс сказал, что ему здесь быть нельзя, иначе «эта гнида» непременно что-то заподозрит, и скрылся в клубе, шепнув Киселю через дверь, чтобы тот не бздел и вел себя тихо.
Едва Стеллс скрылся в клубе, как из-за кустов показался Куманюк. Он шел, слегка наклонившись вперед и неестественно резко выдвигая плечи. Лицо майора было белее мела. На щеках выступили красные пятна. Большие блестящие глаза смотрели сквозь нас куда-то в недоступные дали. Внезапно потемнело, и мне на мгновение показалось, что мы угодили в какую-то безвкусную постановку, где появление
Майор приблизился, взбежал по бетонным ступеням на парапет. Прошел вдоль обработанных щитов, словно турист в картинной галерее, и, наконец, застыл перед триптихом, где мотопехотная бригада на фоне среднерусского пейзажа двигалась в направлении приказа.
– Облака. Мне всегда нравились облака, – сказал Куманюк, указывая на картину, – такие изменчивые, свободные… чистые. Я ведь художником стать хотел, не получилось. Отец генерал-майор. Какие там картины…
Он повернулся к нам, снял фуражку. Огладил короткие черные волосы.
– А где Киселек? Мне он нужен… по делу. – Майор хихикнул.
Мы принялись убеждать майора, что не видели Киселя, но тот отчего-то нам не поверил. Принялся расхаживать вокруг, заглядывал за стволы тополей, поднимал щиты с полотнами, словно огромный солдат мог забиться в маленькую щель. При этом Куманюк напевал что-то вроде детской считалки. Мы с ужасом следили за эволюциями политрука, понимая, что тот совершенно спятил, и укрепляясь в желании спрятать Киселя любой ценой.
Между тем над нашей головой небо проросло пернатым шепотом, зазвучали высокие пронзительные голоса. Это стая галок спешила занять свой вечерний насест. Несколько птиц отделилось от общей массы, приземлилось на пустырь перед клубом и, неловко перескакивая, принялось шарить в пыли.
– А вы что приперлись? Нету вашей мамки! Прячется, подлец. Ну, да я уж отыщу. Вон пошли! Кому сказал? – накинулся майор на галок. Он пнул одну из птиц ногой. Не попал. Галка неловко вспорхнула, ускользая от человека. Тогда майор принялся хватать из ящика кисти и, смеясь, швырять их в птиц. Внезапно что-то неуловимо изменилось. Мир вокруг словно заострился. Цвета стали контрастнее и гуще, звуки громче и четче, контуры предметов приобрели опасную резкость. Прикоснешься – порежешься. Возня на ветвях тополей усилилась, и тогда закрытая снаружи дверь в трансформаторную прогнулась от страшного удара, распахнулась настежь. На пороге возник Кисель. Его большое одутловатое лицо плыло в раннем сумраке, точно чудный сгусток плотного тумана. На руках верещал захваченный у столовой котенок. Не то толстяк посадил его в карман, не то прятал за пазухой.
Куманюк увидел солдата и весь подобрался, затрепетал, точно зверь от запаха крови.
– Вот и Киселек! – закричал майор высоким срывающимся голосом. – Иди-ка сюда, иди сюда, солдат хренов. Я тебя сейчас приласкаю. Ну что ты встал, жопа с ногами. Бегом! Бегом, я сказал! БЕГОМ, ТАК ТЕБЯ!
Не дожидаясь, он сам пошел навстречу Киселю, взбежал по ступеням. Слегка пошатываясь, двинулся на огромного солдата. Гигант ждал и казался совершенно безмятежным. Его руки опустились отвесно. Котенок кувыркнулся на землю, обиженно вякнул и убрался от греха в темноту трансформаторной будки.
И тут я понял, что дело очень плохо. Кисель никогда бы не проявил такого неуважения к животному. Повинуясь внезапному порыву, я подскочил к майору, схватил того за плечо. «Товарищ, майор! Подождите. Не нужно!» Куманюк рванулся, оставив в моих пальцах погон с куском зеленой рубашки, подскочил к Киселю, замахнулся.
Ему навстречу атакующим удавом метнулась тяжелая рука гиганта. Огромные пухлые пальцы охватили шею майора. Другой рукой Кисель сцапал Куманюка за пояс, оторвал безумца политрука от земли и с чудовищной силой ударил о стену клуба. Послышался отвратительный хруст ломаемых ребер. Несмотря на повреждения, Куманюк сразу поднялся. На его лице было удивление. Не страх, не злость и не боль, которая пока не пришла. Детское неподдельное удивление. Эта эмоция читалась явно, и других вариантов быть не могло.