Русская фантастика 2015
Шрифт:
– Гы-гы! Принцесса, будешь меня бояться, когда совершеннолетней станешь! – выдал вечную, как луна на небе, шутку дядя Сань. – Заходи на лимонный пирог.
– Я спешу к маме. Чесслов!
– Ну, тогда читай вслух по-быстрому и беги. А я пока кусочек тебе заверну.
– Ой, спасибо! Громко читать, да?
– Да! Верхний ряд!
Дядя Сань, называющий себя последним Цифровым Поэтом, открыл дверь, осветив расписанную стихами стену. И ещё раз повторил:
– Только читай вслух, а то не поймёшь! Это – Пушкин!
И я начала.
Я не раз пряталась в однокомнатной квартирке дяди Саня. Как ни смешно, там я всегда ощущала себя в полной безопасности. Может, так действовали бумажные книги, выстроившиеся на полках?
– Следующий! – донёсся голос дяди.
Этот стих я знала. Маяк-Овский – так произносил фамилию автора дядя. Голос как-то сам собой изменился, стал более решительным, жёстким. Дядя Сань клянётся, что это настоящие голоса поэтов, а я не верю. Но всё равно получается здорово, словно не ты, а кто-то мудрый и серьёзный читает стихи. Технология, блин!
Вернулся дядя Сань с пирогом, завёрнутым в бумажный экопакет. От целлофана – к целлюлозе. То есть дерево, срубленное человеком, вредом для природы не считается.
– Беги.
О маме ничего не сказал – «любит» он её страшно. Как дети – крапиву.
Холод забирался под лосины, в трусики. Мандарин, следуя заложенной программе, держался в стороне от шоссе, старался миновать людей, вёл короткой тропой между серыми многоэтажками. Хоть время ещё есть, рисковать не хотелось.
Проскользнула в стороне от баскетбольной площадки, где крики перемежались со стуком мяча, избежала чёрного зева подворотни со странными силуэтами в глубине. Наверное, бомжи.
Ярко сияющая буква «М», гордая в своем одиночестве, осталась слева. Я миновала МакРесторан, служивший в наше бурное время всеобщим ориентиром, и наконец-то нырнула в метро – общественное болото, где зарождаются особо противные и склизкие слухи и получают воплощение детские страшилки. Когда я подросла и начала пользоваться этим транспортом, то поняла, что многие сказки – это истории из жизни, только адаптированные под нежную детскую психику.
Вошла в узкий туннель, покорно достала карточку мамы, вставила в приемную щель. Нас с Мандарином тут же со всех сторон обдало волной тёплого воздуха с запахом мыла и апельсинов.
Время я рассчитала точно: на табло часов горело 00.00.
Сначала свет, и так не особенно яркий, стал тусклым – словно каждый светодиод заклеили жёлтым скотчем.
Потом одноглазые камеры слежения, подмигнув напоследок красным огоньком, безвольно повесили головы.
Турникеты распахнули стальные задвижки.
Истошный крик, раздавшийся позади, подхватили множество голосов.
Наступило антикомендантское время.
Я вбежала в вагон одной из первых, как только серая змея с перечерченными арматурой
Села в тёмном углу, достала из рюкзака вязаный костюмчик, надела на Мандарина, застегнула пуговицы, сверху накинула смешной капюшон. Не ахти какая маскировка, но, как показывал опыт, действенная.
Внимательно осмотрела соседей – парень в куртке из меха (скорее всего, кошачьего) и трое мужиков, уставших на вид, с пивными животиками и выражением лиц «жизнь прекрасна, но только не у нас».
С металлическим лязгом закрылись двери, поезд начал медленно набирать скорость. Противный голос девочки лет пяти зазвучал из динамиков:
– Станция – Асланское кольцо. Следующая станция через восемь минут – Тракторный завод. Служба метрополитена напоминает: в течение антикомендантского времени мы не несём ответственности за сохранность вашего здоровья и личных вещей.
Напротив, как специально, висел плакат с движущейся картинкой – мама учила маленького сына экономить энергию, тыча ему в лицо счёт за неделю. Когда показатель превышал установленную норму, она отвешивала ему несколько оплеух, когда сын исправлялся и цифры устраивали мамашу, они радовались и весело расходились спать по тёмным комнатам.
Поезд остановился. Зашли парни – наверняка после смены на заводе; размахивая руками, они шумно смаковали последние новости из мира футбола. Поневоле приходилось слушать и прикидывать: умышленно сломанная нога – это жёлтая или красная карточка?
Эти тупые споры, видимо, доставали не только меня, но и мужиков, уставших от жизни.
Один из них внезапно вскочил, качнулся к спорщикам и врезал правым прямым одному из заводчан. Голова у того дёрнулась, как на верёвочке, и он рухнул навзничь.
Кастет наверняка. Без него такой сокрушающий удар не нанесешь. Значит, зрелище будет интересным.
Битва с выбиванием зубов и переломами конечностей продолжалась еще несколько минут. Когда бесчувственное тело очередного бойца грохнулось рядом с нами, Мандарин заинтересованно привстал: из-под мастерки виднелась «роза» – шарф красно-оранжевого цвета. Фанаты, оказывается. Круты же их соперники…
На станции «Иллизара Вермитова» драка, громко ругаясь и пыхтя, выкатилась наружу, я проводила их взглядом. Грибы на тёмных стенах слабо фосфоресцировали. Красивая станция. К сожалению – в прошлом: на той неделе вандалы заклеили граффити репродукциями клоунов-художников. Особенно меня бесила хмурая тётка с улыбкой обожравшегося зомби на лице – Мона как-её-там.
– Следующая станция… – неприятный голос. Писали, что психологи специально предложили использовать голос ребёнка. Типа, если вызвать раздражение у взрослого, то он будет неукоснительно соблюдать правила метрополитена. Не знаю, как насчет соблюдения, но бесит этот голосок в самом деле дико, до тошноты.