Русская фантастика – 2016 (сборник)
Шрифт:
– Не обессудьте, батюшка, а запрещать я ничего не буду. И отцы наши так делали, и деды. Говорили: на удачу. Так что коли хотят люди их кормить – пусть кормят.
В воздухе ядрено витал намертво въевшийся в дерево запах коровьей жизни, причудливо перемешанный с густым ароматом цветущей у входа сирени. Изнутри длинного пустого помещения, обитателей которого то ли выгнали попастись, то ли перевели на новое место, доносились звуки плотницкой работы: визг пилы и глухие удары топора.
– Суеверия это! – воззвал отец Алексей. – От Лукавого!..
– А хоть от самого лешего, –
– А как же нравственность? – Отец Алексей попытался зайти с другого бока. – Они ведь без одежи!..
– Так в воде же, – равнодушно пожал плечами председатель. – Кто их видит?
– А если не в воде?!
– А-а-а, во-о-он оно что, – протянул председатель и прозорливо глянул на отца Алексея. – Ну так это редко бывает, чтобы они на помост выбирались. А уж если выйдут, – лучше не глазеть. Не любят они этого. Хотя, – председатель вдруг ухмыльнулся. – Как мужик, батюшка, я вас понимаю: хороши они, заразы, трудно удержаться.
– Что?! Я?! Да чтобы я за девками?.. – задохнулся от возмущения отец Алексей, когда до него дошла суть председательских предположений. – Я духовное лицо! Я обет давал!..
– Ладно, ладно… – председатель махнул заскорузлой ладонью. – Вы человек еще не старый, не мое дело – как вы со своим обетом справляетесь. Да только поимейте в виду, людям я ничего запрещать не буду. Ах ты, песий сын! – гаркнул он вдруг без перехода, адресуя восклицание во тьму коровника, где уже несколько минут стояла подозрительная тишина. – Васька! А ну не смей перекуры устраивать – к вечеру доделать надо!
И, забыв про кипящего праведным гневом отца Алексея, тяжело топая сапогами, рванул в коровник – ловить нерадивого работника.
Вернувшись домой, отец Алексей долго кружил по тесной комнатушке. Вспоминалась то председательская ухмылка, то понимание в глазах. Как он смел такое подумать? Как дерзнул?! Не-е-ет! Не живать бесовским порождениям рядом с церковью! Что увидит его приход, выходя после службы? Голых вертящихся в воде девок? Надо что-то делать!
На следующий день отец Алексей пошел лично обходить дворы. Крестьяне встречали его радушно, приглашали в дом, усаживали за стол. В большинстве горниц были иконы – это радовало. Однако стоило только отцу Алексею изложить свою просьбу, как люди сникали. Слушая страстные речи священника, молча отводили глаза. Никто впрямую не возражал, но и следовать почину, видимо, не собирался.
Однако отец Алексей вернулся домой, все-таки надеясь на лучшее. Зашел в сарай, старательно выбрал крепкий брус, прибил к нему гладкую доску. Вытащил случайно найденные вчера запасы акварели, старательно, чуть ли не высовывая по-школярски язык, вывел на доске надпись. Вынес сотворенный плакат на берег, вкопал глубоко в землю. Полюбовался на дело рук своих. «Кормление русалок запрещено!» – значилось крупными буквами. Опасливо покосился на озеро – гладь была пуста и спокойна.
Весь день отец Алексей выходил на крыльцо, поглядывая то на возвышающийся плакат, то на пустые мостки. Все было
Ранним солнечным утром отец Алексий вышел наружу и первым делом кинул взгляд на шедевр вчерашнего труда. Сооружение было на месте. И это все. Потому что весь плакат был увит гирляндами пожухлых, уже начинающих засыхать водорослей, а на помосте – мокрые разводы, раскрошенные остатки ночного пиршества да небрежно брошенный платок, в котором отец Алексей опознал узелок давешней бабы Стеши. Стало понятно, что его речи прошли втуне. Отец Алексей стиснул зубы и ушел в дом.
Следующие ночи он не спал – дежурил.
Первой он выловил бабу Стешу.
– Так как же, батюшка, не кормить-то… – залепетала растерянно женщина, пойманная с поличным. – Вреда от них никакого, а польза большая… Водоросль убирают, рыбку разводят… Поют опять же красиво… Бывает, выйдешь на зорьке… – воодушевилась женщина.
Отец Алексей, тут же вспомнив недавнюю зорьку, налился маковым цветом.
– Баба Стеша! – прервал он старушку. – Не надо их кормить! Христом Богом прошу!
– Так… – пробормотала женщина. Помялась, глядя на пустой помост, махнула рукой. – Ладно, батюшка. Как скажешь, родимый…
Развернулась и, опустив голову, побрела обратно. Длинный подол цветастого платья цеплялся за мураву на тропинке, а в руке бессильно висел узелок с подношением.
Потом был пухлый веснушчатый парень, потом долговязый – косая сажень в плечах – тракторист. Потом парочка хихикающих девчат. А потом три дежурства были пустыми, и отец Алексей возрадовался. Терпенье и труд, как известно, все перетрут.
Следующая ночь, которую он решился провести наконец-то в постели, прошла спокойно. Но когда поутру он вышел на порог, то один взгляд на мостки подтвердил его опасения – ночью русалок кормили. И тогда он решился на крайние меры.
Строительная бригада ожидалась через несколько дней, но отцу Алексею хотелось сделать что-нибудь для храма уже сейчас. Он разбирал завалы, вытаскивал обломки досок, свалил несколько груд мусора и, несмотря на то что пот градом катил по лицу, щекам и шее, чувствовал глубокое удовлетворение – дело продвигалось.
В момент, когда он, пыхтя, пытался выдернуть из кучи обсыпавшейся штукатурки очередное упрямое бревно, позади послышалось тоненькое:
– Здрасьте…
Отец Алексей с неохотой выпустил непобежденную деревяшку, оглянулся. У дверей силуэтом на фоне льющегося снаружи света стояла девочка: короткое платьице, сандалетки на босу ногу, две мышиные косицы.
– И тебе не хворать, Машенька, – пожелал отец Алексей, опознав внучку бабы Стеши. Потер ноющую поясницу. – Гуляешь?
– Ага… – девочка, поколебавшись, шагнула через порог. – А тут ремонт?
– Что-то вроде, – признался отец Алексей.
– Хорошо, – кивнула посетительница.
Окинула серьезным взором рассортированные кучи строительного мусора, перевела взгляд на настоятеля, внимательно оглядела его с головы до ног: