Русская мифология. Энциклопедия

Мадлевская Е. Л.

Все отмеченные особенности местопребывания Царь-девицы — удаленность от царства героя; водные, каменные, огненные, звуковые преграды и соответственно неприступность; расположение на острове или на небе под солнцем — это черты сказочного тридесятого царства. Именно так, «тридесятым царством за тридевятью землями», чаще всего и называется государство героини. В нем находятся необычные сады, в которых «и каких тебе угодно растений нету: и яблоки, и груши, и сливы, что в райском саду!» Здесь растут и золотые яблоки — особенность «иного» мира. В этих садах растут также молодильные яблоки или ягоды, находится живая и мертвая вода. Соответственно царство героини связано с «жизнью», в нем сосредоточивается ее начало, источник. Вместе с тем пространство Царь-девицы отличается тем, что там не живут люди, а попадание туда человека грозит ему смертью. Когда герой отправляется в тридесятое царство, он наезжает на перепутье на придорожный камень или столб, от которого отходит несколько дорог. Одна из них всегда связана со смертью людей: «В праву руку поедешь — сам сыт, а конь голоден; в левую поедешь — конь сыт, а сам голоден; прямо поедешь — живу не бывать». Герой обычно сразу направляется в государство Царь-девицы, и эта дорога оказывается именно той, «где самому живу не быть», «где убитому быть». Дальше, уже на выбранном героем пути, его еще раз предупреждают Баба-Яга или Бабушка-Задворенка: «Не смей туда ехать, Иван-царевич, не бывать тебе живому!» В текстах

сказок устойчиво повторяются специальные формулы, характеризующие царство героини как пространство смерти для человека вообще и для героя в частности: «Хоть и идешь в подсолнечное царство, а туда много ходцев — мало выходцев!»; «Вот что, миленький, жива вода и мо-лодильны яблоки, туда много ходцев и мало выходцев. Там <… > сорок колышков, на каждом колышке по головушке, а на одном колышке нет головушки, там твоей и быть головушке»; «Были к нашей царь-девице многие цари и царевичи, <… > а назад в живых не выезжали!»; «Ох, доброхот, много туда ехало разных богатырей, а ни один оттуда не вернулся. Все-то головушки ихни на тычинушках, а только одна тычинка стоит порозна, — не твоей ли головушки быть?»

Действительно, ограда в царстве героини может представлять собой тын, на всех колышках или тычинках которого, кроме одного, находятся головы богатырей, проникших к Царь-девице. Кроме того, государство Царь-девицы охраняется различными персонажами, подвластными героине. Охранителями могут быть животные, например, львы или мифологические птицы-жары: «На долине птицы-жары на дубах сидят. Мимо их птица не про-летывала, молодец не проезживал». Их окраска (жары — огненно-золотые) говорит об их принадлежности «иному» миру. В одном из вариантов охранителем царства является змей. Стражами на перевозах через три реки могут быть девицы: «На первом перевозе отсекут тебе правую руку, на втором — левую ногу, а на третьем голову снимут». Очевидно, что проникновение в государство Царь-девицы практически невозможно, так как оно влечет за собой смерть. В разных вариантах сказки в роли охранителей выступают «старая матерая женщина», девушки-змеи, Баба-Яга, великан, богатыри — «два богатыря, у каждого по палице в 500 пудов, и никого они не пропускают. Ты проходи в двенадцатом часу, тогда они спят».

Государство Царь-девицы всегда связано со сном. Даже имя героини иногда включает в себя корень — сон: Усоньша, Сонька-богатырка. Спят не только охранники. Когда сказочный герой попадает в это царство, в нем спят все: «после обеда все царство отдыхает»; «Приедешь в царство — в царстве все спят — в само полдень, потому что там знойко. <… > Комнату проходит, другую, третью — все спящий народ». В состоянии сна находится и сама героиня. Это связано с особым «порядком жизни» в царстве. Героиня со своими богатыршами ведет необычной образ жизни: она выезжает в «богатырские поездочки», на войну, в зеленые луга с войском «тешиться» или просто гулять в зеленом саду, после чего спит 9-12 дней. Сон героини по времени и по качеству — богатырский; он так и называется в сказках — «богатырским», «крепким». Когда героиня спит, с деревьев падают листья, от ее дыхания движется браный полог. Пробудиться ото сна Царь-девица может лишь в том случае, если ее ударить по голове тяжелым молотом или если во всем царстве заиграют колокола. Более того, сон героини и ее приближенных не просто богатырский, крепкий — это почти смерть, что подтверждается словами типа «спят без сознания», «ничего не чувствуют», «в смертельном сну спят». Можно заметить, что в основе порядка жизни Царь-девицы лежит понятие цикличности, то есть ее жизнь состоит из постоянно сменяющих друг друга периодов: она вступает в бои (или тешится на лугах, гуляет в саду), что можно назвать растрачиванием энергии, а затем, в состоянии сна, она вновь набирает, накапливает силу.

Еще одна особенность царства Царь-девицы та, что в нем живут только девушки. Неслучайно само государство называется «дивьим», «дивичьим», «Новодевиченским». Это государство имеет особое «социальное» устройство. Властвует здесь Царь-девица, а ее приближенные — тоже девушки, как и она. В вариантах сказки это 12 девиц, 33 девицы-богатырши, 24 красные девушки. В некоторых случаях Царь-девица и ее богатырши могут даже не отличаться друг от друга внешним обликом: они все «как одна», «в один лик, в один рост». Усоньша-богатырша отличается от своих 24-ех девиц тем, что «у ней, когда она почивает, из косточки в косточку мозжечок переливается, под мышками дерева с яблоками цветут». Право быть главой государства Царь-девице дает то, что она — «самая сильная богатырка» и «самая старшая» среди всех. В девичьем государстве имеется войско, и его возглавляет сама Царь-девица. Оно состоит только из девушек: «все войско из одних девиц набрано». Своими особенностями «девичье» царство в сюжете «Молодильные яблоки» явственно напоминает легендарное царство амазонок, известное мифологическим культурам разных народов.

Прежде чем приблизиться к выявлению источников формирования такого необычного образа Царь-девицы, определим его функции в сюжете сказки. Завязка сюжета содержит беду: царь стар, нездоров, слеп. Чтобы ему помолодеть, стать здоровым, прозреть, нужно добыть волшебные предметы. В роли таких предметов в сказке выступают живая вода (или как ее варианты живая и мертвая вода, «целющая, животворная, видяща или глаз-на»), молодильные яблоки (иногда отмечается, что они золотые), «молодецкие» яйца, молодильные или манежные ягоды. В украинских вариантах сюжета, наряду с волшебной водой, герою нужно добыть «молоi лiта», причем иногда указывается, что «молодi лiта» находятся на яблоне, то есть оказываются не чем иным, как яблоками. В одном русском варианте царь также посылает разыскать «его молодость», и для него добывается живая вода. Зная мифологические представления о жизнетворной и продуцирующей силе яблок и воды, прежде всего, а также их аналогов в традиционной культуре — яиц и ягод, становится ясно, почему именно эти образы связываются в сказке с понятиями молодости и жизни. Эти волшебные предметы находятся в царстве героини. Молодильные яблоки растут в саду Царь-девицы, живая вода находится в колодце в этом же саду или в сосудах, стоящих около постели героини. Так что первоначальная основная функция Царь-девицы в сюжете — хранение жизни или молодости (охрана ее источника). Вторая функция героини — функция невесты — изначально не задана в сюжете, она проявляется лишь в ходе его развития, в той его точке, когда герой проникает в волшебное царство и видит спящую Царь-девицу. Возникновение этой функции основывается, прежде всего, на возрастном статусе героини. «Девичество» Царь-девицы оказывается одной из основных характеристик, определяющих дельнейшее развитие сюжета. По законам жанра сказки, тот, кто сможет проникнуть в царство героини и совершить поступок, тот имеет право и стать ее брачным партнером. Царь-девица как сказочная невеста говорит герою: «Ну, Иван чаревич, значит, нам была судьба, сумел ты ко мне подъехать и можешь мной владеть. <… > Можешь получить мой престол и стать на чарство». Или: «Когда вы были в моем государстве, извольте меня замуж взять». Таким образом, функция героини как невесты — вторична в сюжете, она наслаивается на основную функцию (хранительница).

На более позднее возникновение этой второй функции указывают некоторые противоречия в сюжете, касающиеся как образа самой героини, так и хода повествования. Так, например, герой выполняет

порученное ему задание: добывает волшебные предметы, которые доставляются им или его братьями (мнимыми добытчиками) отцу. Но далее в сказке практически никогда не рассказывается, как царь поступает с принесенными предметами: использует ли он их, становится ли вновь молодым и здоровым. Все внимание концентрируется на судьбе героя. С момента, когда он попадает в покои Царь-девицы и видит ее, в повествовании начинает звучать тема брака, но не впрямую, а косвенно: говорится о красоте Царь-девицы, указывается, что герой «улюбовался» ее красотой. Непосредственно тема брака возникает позже, когда героиня догоняет «виновника», укравшего яблоки и «смявшего ее красу». Идея воссоединения героев в финале сюжета основывается на ориентации жанра сказки на свадьбу. Однако существуют варианты сказки, в которых герой, проникнув в царство Царь-девицы и вступив с ней в любовную связь, женится вовсе не на ней, а, например, на дочери царя, для которого добывает волшебные предметы. Еще одно важное противоречие состоит в следующем. Согласно сюжету, герой как будто первый, кто отправляется в царство Царь-девицы и проникает туда. Почти всегда в сказке оговаривается, что туда никто не может попасть или вернуться оттуда. Однако из некоторых вариантов выясняется, что в свое время здесь были и отец героя, и его дед: «И в саду молодовая яблоня, вода жива и мертва. И за тым твой отец ездил туда»; «Вот он [царь] и говорит своим сыновьям: «Кто из вас дальше меня съездит, тот и на царство станет»»; «Мне бы этих вещей достать, дедушков след замять». Оказывается, у Ивана-царевича были предшественники: «там» бывали отец и дед героя. В связи с этим можно предположить, что к Царь-девице отправляется каждое поколение героев. А это, в свою очередь, свидетельствует о том, что Царь-девица не может быть невестой героя.

Возникновение в сюжете подобного рода противоречий связано с комплексом представлений, относящихся к праобразу Царь-девицы, которые, попадая в реальность классической волшебной сказки, получают переосмысление соответственно сказочному жанру. Прояснение того, что это за представления, возможно при рассмотрении архаических черт образа героини. Выше отчасти уже шла речь о таких чертах: это и гиперболизированные размеры и сила Царь-девицы, и ее оборотничество, и змеиная сущность, и родственные отношения со сверхъестественными персонажами, и повелевание зверями и существами мифологического характера и т. д. Подобные особенности, свойственные персонажам сказок и былин, были впитаны этими жанрами в процессе их формирования как явлениями мифопоэтического порядка. В сказке, например, такие особенности квалифицируются как чудесные, или волшебные. Но есть и такие характеристики Царь-девицы, которые дают совершенно новое звучание образу. Так, например, в вариантах сказки по крупицам разбросаны разного рода свидетельства, позволяющие говорить о Царь-девице как образе космического порядка, то есть связанного с представлениями о мироустройстве. Это нашло отражение, в частности, во внешнем облике героини. Иногда Царь-девица представляется не просто огромной величины и силы, а ее тело достигает гигантских, космических размеров: «И у ней, когда она почивает, из косточки в косточку мозжечок переливается, под мышками дерева с яблоками цветут»; у нее «с рук и с ног целющая вода точится». В украинской сказке у героини «з мезынаго пальця <…> Орда-рика бижить». Подобные характеристики указывают на то, что Царь-девица олицетворяет не что иное, как саму землю, имеющую на своем «теле» дерева (яблони) и водные потоки (реки, целющая вода). Неслучайно в одной из сказок она описывается следующим образом: «… заходит [герой] в гриню, увидал на кровати спит девича-поленича, как сильней порог шумит». Для мифологического сознания, находящего отражение в сказке, свойственно перенесение особенностей строения человека на устройство мироздания. В этой связи можно упомянуть былинный сюжет «Дунай и Непра», где из крови убитой героини образуется река. На уровне действий героини к ее космическим особенностям можно отнести возникновение ощутимого движения в природе от ее езды: когда она катается, «у нас на горах стук стучит и гром гремит».

Космичность героини нашла отражение в так называемом чудесном умении, которым Царь-девица наделена как сказочный персонаж сверхъестественной природы. Это чудесное умение реализуется в мотиве постройки необычного моста, соединяющего два царства или корабли героини с дворцом отца Ивана-царевича. Это мост через все море, в семь миль, калиновый, хрустальный. Он удивительно украшен: оббит червонной китайкой, перила золоченые, маковки точеные, на тех маковках птички поют разными голосами. Иногда подчеркивается не только красота творения Царь-девицы, но и его нерукотворность: «Дунула Елена Прекрасная, и сделался от ее кораблей до царского дворца хрустальный мост»; «Махнула палатенцым — сделауся мост ат Царь-града да царя Игра: залатая масница и сяребриная». Мотив создания предметов или объектов такого рода — нерукотворных, эстетически идеальных, отмеченных космическими знаками золота-серебра — в мифологическом сознании соотносится с представлениями о Творце. Соответственно, в образе Царь-девицы можно усмотреть божественное мифологическое существо космической природы.

Образ Царь-девицы как отмеченный космическими признаками и являющий собой персонификацию Земли логично соотносится с архаическими представлениями о женском божестве, которое в мифологической картине мира отвечает за воспроизведение жизни. Подобная интерпретация образа Царь-девицы, вернее — ее праобраза, подтверждается тем, что он во многом сходен с образами богинь-матерей различных этнокультурных традиций. Как космический женский персонаж, связанный с идеей жизни, Царь-девица изображается в сказке с помощью образа деревьев с молодильными яблоками, представляющих собой один из вариантов универсального мифологического образа древа жизни. Носителями жизненной субстанции в сюжете являются и плоды древа жизни, и живая вода, локально соотносимая в архаических традициях с корнями древа жизни, и непосредственно Царь-девица: у нее под мышками растут дерева с яблоками, с рук и ног «точится целющая вода». То есть Царь-девица сама оказывается источником жизненной силы. В архаических мифопоэтических текстах богиня-мать выступает как дарительница жизненной силы. В процессе же формирования жанра сказки эта жизненная сила оказывается не даром, а превращается в объект, добываемый или воруемый героем.

Царь-девица в сказке не только выступает в функции хранителя или даже источника жизненной силы, она является ее генератором: «выработка» жизненной силы происходит во сне героини — именно в это время цветут дерева с молодильными яблоками. Здесь очевиден параллелизм цикличности жизни героини — регулярно сменяющие друг друга сон и активность — и цикличности перераспределения сил природы, земли. В мотиве цикличности цветения яблонь, зависящей от смены состояний Царь-девицы — бодрствование и растрата энергии или сон и накопление сил — присутствует мифологическое представление о вечном возрождении и, в частности, о сезонном возрождении природы, связанном с женским божеством. В рамках этого представления цветение во время сна Царь-девицы деревьев с «моложавыми яблоками», растущими у нее под мышками, демонстрирует, как героиня, олицетворяющая землю, накапливает жизненную силу. Эта жизненная сила воплощается в образе моло-дильных яблок. На более позднем этапе формирования сюжета, в рамках сказочного повествования, где Царь-девица, в отличие от своего природно-космического праобраза, выступает в роли воинственной богатырши, это накопление жизненной энергии переосмысляется как накопление физической богатырской силы.