«Русская освободительная армия» против Сталина

Гофман Иоахим

816. Минасян Н. Международные преступления Третьего рейха. С. 371.

817. Михайлов В. Возмездие. С. 349.

818. Минасян Н. Международные преступления Третьего рейха. С. 376.

819. Николаев С. Что кроется за «формулой самооправдания». // Голос Родины, № 8, январь 1970.

820. Минасян Н. Международные преступления Третьего рейха. С. 382.

821. Там же. С. 379.

822. Корниец Г. Его профессия – провокатор. // Голос Родины, декабрь 1966.

823. Ценное собрание материалов полковника Позднякова о Русском освободительном движении при посредничестве автора передано в Федеральный архив – Военный архив во Фрайбурге.

824. Карцов В. Портрет предателя без ретуши. // Известия, 29.9.1968.

825. Штеменко С. Генеральный штаб в годы войны. Кн. 2. С. 447.

826. Зорин С. Крокодиловы слезы Кромиади. // Они среди ваС. С. 9–11.

827. Ков В. Бизнес Сахарова – преступления. // Там же. С. 12.

828. В.С. Прислужник обер-предателя. // Там же. С. 14–16.

829. Корниец Г. Без пяти минут гитлеровский генерал. // Там же. С. 17.

830. Николаев С. Предатели и их радетели. //

Голос Родины, июнь 1970.

831. В действительности полковник Поздняков и в период своей деятельности в Риге защищал права своих соотечественников, см.: Поручик Балтинш – полковнику Позднякову, представителю Русской Освободительной Армии в городе Риге. // BA-MA. MSg 149/26.

832. Старший прокурор земельного суда в Бонне. Прекращение производства по делу от 30.3.1961 (на нем. яз.). // Архив автора; Raschhofer G. Der Fall Oberl"ander; Переписка автора с профессором Оберлендером в 1968–1979 гг.; Беседы 13/14.9.1969, 8/9.7.1970, 18.12.1970, 24.1.1971, 23.10.1976.

833. Der Diplomat Hans v. Herwarth; Herwarth H. Zwischen Hitler und Stalin. S. 241–261, 262–277, 286–304, 305–331, 332–344; Переписка автора с Гансом фон Гервартом в 1970–1982 гг.; Беседы 11/12/13.5.1977, 10/11.6.1980.

834. Московское искусство лжи. Ответ газете «Известия» д-ра Баймирзы Хаита (на нем. яз.). // Архив автора. К этому разряду принадлежит и дело бывшего командира дивизиона в Калмыцком кавалерийском корпусе Лукьянова, который после Второй мировой войны получил бельгийское гражданство, в 1968 г. по легальной туристической визе въехал в СССР и там был арестован. Лукьянов 15 лет содержался в советских психиатрических клиниках, затем был объявлен вменяемым и на грандиозном процессе перед военным трибуналом Северо-Кавказского военного округа летом 1983 г. приговорен к смертной казни – расстрелу. В заявлении официального информационного агентства ТАСС от 16 августа 1983 г. в качестве основания для осуждения названы мнимые военные преступления. В действительности же смертный приговор был вынесен на основе ст. 64, п. «а» Уголовного кодекса РСФСР 1978 г. исключительно за политические преступления (измена родине). Этот приговор явно противоречит изданному главой государства Ворошиловым Указу Президиума Верховного Совета СССР от 17 сентября 1955 г. об «амнистии советских граждан, сотрудничавших с оккупантами в период Великой Отечественной войны 1941–1945 гг.». Он привлек большое внимание бельгийской и западной печати. Европейский парламент в Страсбурге выразил своим решением протест против вынесенного в Элисте смертного приговора и, как и 260 депутатов бельгийского парламента, потребовал немедленного освобождения Лукьянова. Автор по поручению из Бельгии составил экспертное заключение о политическом процессе в Элисте (см. ниже). – Лукьянов был расстрелян в середине мая 1984 г.

835. Churchill W. Nach dem Kriege. S. 157, 261, 265.

836. Conquest R. The Great Terror. P. 525; Hoffmann J. Die Sowjetunion bis zum Vorabend des deutschen Angriffs. S. 51.

837. Передача функций ведения особых судебных процессов в службе иммиграции и натурализации Министерства юстиции в уголовный отдел Министерства юстиции. Главный прокурор Бенджамин Р. Чивилетти, распоряжение № 851-79, 4.9.1979 (на англ. яз.). // Архив автора.

838. Краткое описание особых судебных процессов. Управление специальных расследований Министерства юстиции, 24.12.1981 (на англ. яз.). // Архив автора.

839. Басс – автору, 7.12.1980. О диссертации Басса (Buss Ph. The Non-Germans in the German Armed Forces) автору сообщил заместитель начальника Управления специальных расследований Артур Синай в письме от 22.1.1980.

840. Начальник Управления специальных расследований Аллан А. Райан-мл. – автору, 10.2.1982; см. также прим. 837.

841. Автор этих строк 17 сентября 1979 г. имел во Фрайбурге возможность подробно изложить представителю Управления специальных расследований Министерства юстиции Д. Спенсеру, рассудительному историку, проблему добровольческих частей и Русской освободительной армии со своей позиции, а также передать ему некоторые документы о методах советской пропаганды в этом вопросе. Запись беседы находится в архиве автора.

842. Вербальная нота посольства США № 126 от 28 марта 1980 г. (на англ. яз.). // Архив автора; Вербальная нота посольства США № 31 от 17 января 1983 г. (на нем. яз.). // Там же. Автор не передал документы, находившиеся в его распоряжении.

15

Историческое место Освободительного движения

Советское руководство после некоторых колебаний окончательно перешло к тому, чтобы рассматривать власовскую проблему исключительно как дело, относящееся к юстиции. Поэтому понятно, что и советскую общественность можно было проинформировать в 1973 г. о Русском освободительном движении только в стиле уголовной хроники. Два хроникера, Тишков и Титов, стремились в этом аспекте рассеять всякие сомнения в законности процесса против генерала Власова и одиннадцати других обвиняемых перед Военной коллегией Верховного суда СССР в 1946 г. Каждый пункт обвинения, каждый эпизод «преступной деятельности обвиняемых», утверждали они, были в соответствии с Уголовно-процессуальным кодексом РСФСР «исследованы со скрупулезной точностью» и подкреплены «показаниями свидетелей и другими доказательными материалами». Одно предварительное следствие продолжалось 16 месяцев, были допрошены 28 основных свидетелей, были учтены показания 83 других лиц, и даже была проведена графологическая экспертиза для установления подлинности подписей. Доказательный материал охватил 3 объемистых тома [843]. Похоже, стало быть, на безупречный процесс, вот только напрашивается вопрос: почему о его конкретных деталях становится известно только спустя 27 лет? И если

обстоятельства дела были столь однозначны, почему же тогда его слушание проходило на тайном процессе, даже не в тех скромных рамках подконтрольной гласности и информации, как это все же еще имело место на аналогичном в некоторых отношениях процессе против генерал-фельдмаршала фон Вицлебена перед Народным судом Великогерманского Рейха 7–8 августа 1944 г.? Почему даже сегодня еще приходится гадать о том, председательствовал ли на суде пользующийся дурной славой по показательным процессам 1930-х годов тогдашний генерал-полковник юстиции Ульрих [844], кто были члены суда и кто адвокаты, если они вообще существовали, и что они имели сказать? Как смог сообщить в своих воспоминаниях генерал-майор Григоренко, первоначально, видимо, имелось намерение организовать открытый суд в стиле показательных процессов. Однако власовцы «расстроили эти планы» органов госбезопасности [845]. Ведь ни Власова, ни генерал-майора Трухина и «большую часть из них» не удалось ни по-хорошему, ни по-плохому склонить к даче требовавшегося от них признания в измене Родине. «Все они заявили, – сообщает Григоренко, – что боролись только против сталинского террористического режима; они хотели освободить Россию от этого режима и потому являются не изменниками, а патриотами». На угрозу ужаснейших пыток Власов и – почти теми же словами – Трухин ответили следующее: «Я знаю, что вы собираетесь сделать с нами. Это ужасно. Но самое ужасное – оклеветать самого себя. Я не изменник и никогда в этом не признаюсь. Я ненавижу Сталина. Я считаю его тираном и скажу это и на процессе. Меня пугают пытки, но мы вынесем их не напрасно. Придет время, когда народ почтит нашу память». Стойкое поведение Власова и остальных командиров РОА, подтвержденное и с другой стороны [846], может служить объяснением секретности и бросающейся в глаза спешности процесса перед Военной коллегией Верховного суда СССР, который начался за закрытыми дверями 30 июля 1946 г. и завершился уже 1 августа смертными приговорами всем двенадцати обвиняемым. В тот же день генерал Власов и его соратники были повешены во внутреннем дворе Таганской тюрьмы в Москве [847].

Тишков и Титов, не нашедшие этому объяснений, во всяком случае, позволяют понять, что они преследовали публикацией подробностей процесса почти 30-летней давности глубоко политические цели [848]. Несколько раз они настойчиво подчеркивают, что «судебный процесс сорвал с лиц изменников маски «идейных борцов» и вскрыл подлинные причины и мотивы их преступлений». Чтобы окончательно убедить советскую общественность в криминальном характере власовского движения, приводятся мнимые факты, которые до сих пор неизменно и тщательно утаивались. Но вот дилемма: одновременно приходится утверждать, что Власов совершил «особо опасные государственные и военные преступления против СССР». Из хроники Тишкова и Титова можно увидеть, что в действительности припомнили Власову: активную контрреволюционную и антисоветскую деятельность через возглавляемый им КОНР и тот факт, что в целях вооруженной борьбы с советской властью была сформирована армия, которая, хотя и ненадолго, все же вступила в бой с частями Красной Армии. Власова обвиняют в криминальных деяниях, и все же Тишков и Титов распространяются лишь о его военно-политической деятельности. Эта противоречивость проясняет, насколько необходимо еще раз сопоставить советские обвинения с тем, что в действительности представляло собой Русское освободительное движение.

Первостепенное значение в этом отношении имеет вопрос о том, какие, собственно, цели преследовало Власовское движение и на каких основах должна была создаваться новая Россия. Ответ на это дается в политической программе Пражского манифеста. Показательно, что официальная версия никоим образом не касается содержания этой декларации от 14 ноября 1944 г. и довольствуется несколькими критическими сентенциями общего характера. Так, читателю внушается, что здесь налицо «отвратительный гибрид» из идеологии власовцев и эмиграции, «странная смесь», объединяющая в себе идеи «национал-социализма» с «архиреакционными лозунгами Союза Михаила Архангела» и программой НТС. Произносятся слова о «гитлеровском документе», «мерзком документе» – попросту уже потому, что он ратовал «за новую Россию без большевиков и капиталистов» [849]. На то, что вызвало особое негодование, в одном месте, по крайней мере, намекается: это – требование о восстановлении частной собственности, особенно на землю, а также требование о прекращении марксистской классовой борьбы. Правда, это были лишь некоторые детали, выхваченные без разбора из обширной программы в 14 пунктов, которая в случае своей реализации могла бы явиться прочной основой современного социального правового государства [850].

Уже один взгляд на провозглашенные в Пражском манифесте политические цели Власовского движения позволяет увидеть, почему с советской точки зрения было практически невозможно сделать их предметом публичного обсуждения. Здесь шла речь о свержении «сталинской тирании» и «большевистской системы» в качестве предпосылки для возвращения народам России прав, «завоеванных ими в народной революции 1917 года». Стало быть, как следует отсюда, имелся в виду вовсе не возврат к дореволюционным условиям царской России, а завершение дела либеральной Февральской революции. Наряду с общими формулировками, становящимися обычно составной частью подобных прокламаций, Пражский манифест содержит требования, означающие однозначное самоопределение. Так, требуется, чтобы место «режима террора и насилия», «насильственных переселений и массовых ссылок» занял порядок, «защищающий человека от произвола и не допускающий присвоения результатов его труда кем бы то ни было, в том числе и государством». С прямо-таки «классической ясностью» провозглашаются основные гражданские права [851] – как свобода религии, совести, слова, собраний, печати, так и неприкосновенность личности, жилища и «частной трудовой собственности».