Русская политическая эмиграция. От Курбского до Березовского
Шрифт:
Окончательно всё прояснилось после исторического Манифеста 17 (30) октября. Напомню, что этим Манифестом Николай II гарантировал определенные демократические свободы, а что самое главное – были обещаны выборы в Государственную Думу. Это совсем не являлось переходом к конституционной монархии, но многие полагали, что Манифест – первый шаг к ней, дальше уже можно будет бороться с царским правительством легальными способами, «откусывая» себе дополнительные права мелкими кусочками. (Так в XVIII–XIX веках английские либералы боролись с королевской властью.)
Лидерам Партии социалистов-революционеров возможность сидеть в Думе показалась куда более привлекательной, нежели работы по
45
Так, к примеру, действуют экстремисты в Северной Ирландии – как католики, так и протестанты.
В общем, руководство эсеров приняло решение о временном прекращении террористической деятельности. Однако Боевую организацию распускать стало жалко. Решили её «законсервировать» – подразумевалось, что БО действовать не станет, но будет оставаться в состоянии боевой готовности. Разумеется, это было полным абсурдом. Экстремистская организация (реальная, а не карикатурная) подобна игрушке-волчку – она может сохранять устойчивость только в стремительном движении. Остановка непременно ведет к падению. Поэтому Азеф решительно заявил, что либо туда, либо сюда. Если БО не действует, она должна быть распущена. Как показали дальнейшие события, Азеф, будучи инженером, умел просчитывать ситуацию лучше, чем эсеровские лидеры…
Потому что очень быстро выяснилось: сидевшим за границей членам ЦК только казалось, что они всем руководят. На самом-то деле их власть и авторитет действовали в достаточно узких рамках. На их решение о прекращении террора широкие партийные массы просто-напросто наплевали. Более того. В начале 1906 года наиболее радикально настроенные откололись и образовали партию эсеров-максималистов, провозгласив своим методом уже совершенно отмороженный террор. Это было неприятно – потому как приходилось отмежевываться: «это не мы, это они». Но и те, кто остались в рядах, продолжали стрелять. В конце концов, БО в начале 1906 года была возрождена, хотя большинство членов Центрального комитета вернулись в Россию. В составе I Думы эсеры не участвовали, а вот дальше Чернов и остальные стали заседать в Таврическом дворце, при этом их товарищи продолжали стрелять. Но, как бы то ни было, эмигрантами они быть перестали. На время.
Впрочем, в эмиграции тоже было не скучно. Но для начала стоит рассказать о том, чего там не было. Азеф неоднократно доносил в Департамент полиции о существовании в Швейцарии некоего центра по подготовке террористов. В нынешнее время кто-то эти сведения повторяет. Оно, конечно, романтично выглядит. Однако никаких следов этот якобы существовавший центр не оставил. Дело-то в чем? Если террористов тренировали, то должны были где-то засветиться боевики с хорошей подготовкой. Не засветились. Эсеровский терроризм как раз был построен на использовании «одноразовых» исполнителей, порой и стрелять-то толком не умевших. Для изготовления бомб требовались лишь аккуратность и хладнокровие. Зато
за границей творились куда более интересные игры. То же самое было и с подготовкой пропагандистов. Их эсеры не готовили. Ни к чему это было. Собственно, партия была раскручена настолько, что в России в нее буквально ломились. Кстати, кроме революционного энтузиазма это было связано с нарождающимся декадентством. Одним из следствий этого течения была романтизация самоубийства. Уже в конце XIX века Российскую молодежь охватила буквально эпидемия самоубийств. Стрелялись по любому поводу и без него. Какое это имеет отношение к терроризму? Да самое прямое. Некоторым казалось, что умереть надо «красиво» – унести с собой ещё кого-нибудь. А заодно и прославиться.
Зато эмигранты ввязывались в весьма сомнительные игры. Самая знаменитая история связана с пароходом «Джон Крафтон». Суть ее вот в чем. В августе 1905 года финский социалист Конни Циллиакус из так называемой «Партии активного сопротивления» попытался переправить морем в Россию для революционеров большую партию взрывчатки и оружия. То есть в какой-то мере повторилась история с польским транспортом, в которой участвовал Бакунин. С одной лишь разницей. Поляки везли вооружение к совершенно конкретным адресатам. С «Джоном Крафтоном» было куда интереснее. На пароход было погружено 15,5 тысяч единиц огнестрельного оружия, 2,5 миллиона патронов и большое количество взрывчатки. Предполагалось доставить оружие и боеприпасы на финское побережье Балтийского моря, под Выборг, и разделить между всеми революционными группировками.
Сам подход вызывает некоторое недоумение. Революционных организаций было много и разных. Имелись: социал-демократы двух толков, фактически самостоятельный Бунд, эсеры и отделившиеся от них максималисты. Еще польские националисты. В Прибалтике, прежде всего в Латвии, поднималось движение «лесных братьев». Да-да. Тамошние сепаратисты и в 1905 году бегали с винтовками по лесам. Стали появляться и многочисленные анархисты – а среди этой публики каждая группа была сама по себе. Так что как они бы это оружие делили – вопрос интересный. Возможно, передрались бы…
Но до цели пароход не дошел – 7 сентября он сел на скалы в Ботническом заливе, а после потонул. В течение последующих суток команда сгрузила часть своего груза на соседний островок, а затем, взорвав судно, покинула его. В результате предназначавшиеся революционерам винтовки и боеприпасы частично погибли, а частично попали в руки царских властей.
«Прибывшие на место происшествия представители власти обнаружили 28 августа на острове Кольмэр покрытые брезентами и ельником около 700 винтовок, ящик с револьверами, патронами, взрывчаткой веществом, а также пачку эсеровских брошюр „Революционная Россия“ за № 68 на русском языке. Ещё около 1300 винтовок плюс три ящика револьверов были сданы местным населением. Надо полагать, часть оружия хозяйственные финны припрятали, дабы в скором времени пустить в ход».
Историки до сих пор спорят – было ли кораблекрушение случайностью или люди из охранки подсуетились. Дело в том, что к делу с пароходом имел самое непосредственное отношение Азеф, так что российским спецслужбам было известно об экспедиции с самого начала. Кроме того, из-за интриг различных революционных групп была до конца неясна конечная точка маршрута. Так, большевик Красин прилагал много усилий, дабы пароход отправился не к побережью Финляндии, а к эстонскому берегу, в район Пярну, где предполагал всё добро загрести себе. Возможно, люди из российских спецслужб и сделали так, чтобы оружие в Россию уж точно не попало. Что подтверждает версию: команда могла быть подкуплена. Хотя, с другой стороны, кораблекрушения в Ботническом заливе – совсем не редкость – условия судоходства там не самые лучшие.