Русская повседневная культура. Обычаи и нравы с древности до начала Нового времени
Шрифт:
Долгий ящик ушел в небытие при Петре I, когда появилась бумага голландского образца, в листах, и свитки исчезли из обращения.
Измайлово — другая крупная царская вотчина, отстроенная в 70–80-е годы XVII века. Помимо дворца, собора и церкви, на речке Серебрянке, существующей и поныне в Измайлове, были сооружены каменная плотина, винокуренный и пивоваренный заводы, маслобойни и льнопрядильни, мыловарни и солодовни, водяные мельницы, первый в России стекольный завод, создана пасека, — все это предстало перед голландским путешественником
А еще вдоль Серебрянки было устроено 37 прудов, где развилась рыба. Щуки в них подплывали к берегу по звонку, брали корм прямо из рук. Чтобы старожилов прудов по ошибке не выловили, им метили золотыми «сережками». Были и пруды специального назначения: пиявочный — для лечебных целей, стеклянный — чистая вода отсюда шла на нужды стекольного завода, Зверинецкий — для большого Измайловского зверинца. Каскад из двенадцати прудов, носивших названия Красный, Олений, Лебедянский, Терлец-кие и др., окружал остров государева двора.
Измайлово было, по словам историка Ивана Забелина, «сельскохозяйственной академией Древней Руси». Здесь предпринимались попытки акклиматизации южных растений (например, винограда, тутового дерева и других), выращивали дыни весом до 20 килограммов. В хозяйстве занимались механизацией сельскохозяйственных работ, созданием сложных ирригационных сооружений. Можно сказать, что Измайлово было прообразом прогрессивной помещичьей усадьбы следующего века, где правит образованный, чуткий к нововведениям помещик.
При этом «царская ферма» дополнялась громадным садовым ансамблем с беседками-теремами и красивыми фонтанами, украшенными изваяниями диковинных зверей. Здесь впервые в России появился сад-лабиринт (так называемый Вавилон), который вскоре стал непременной и любимой затеей в богатых подмосковных усадьбах.
Знаменита была царская резиденция Измайлово и своим зверинцем, называвшимся тогда «волчьим двором», где с обитателями русских северных лесов — медведями, лисицами и волками — соседствовали представители экзотической фауны: тигры, леопарды и слон. В зверинце разводили лосей, оленей, белых медведей, туров, изюбров, сайгаков и даже обезьян и дикобразов. Можно упомянуть также огромный лебединый двор, где было несколько сотен птиц, и загоны с десятками бобров. Вершиной же светских потех были «комедийные хоромины» Измайлова — попросту говоря, театр.
В Измайлове также была построена самая крупная, ставшая знаменитой, пекарня, получившая звание «хлебного дворца». За качеством хлеба и его продажей здесь следили хлебные приставы. Пекли ситные хлебы (отсюда «друг ты мой ситный») и тертые калачи, особо сложные и «хитрые» в производстве (отсюда выражение «тертый калач»).
Окончательно порядок в хлеботорговле был наведен при Петре I, который своим указом за продажу сырого или маловесного хлеба велел нерадивых хлебопеков «бить батоги».
Кстати, в Измайлове и прошли детские годы Петра I. По Измайловским прудам он плавал на своем знаменитом ботике, по территории нынешнего парка маршировали «потешные» Семеновский и Преображенский полки.
Нравы русских людей были просты и не отличались особой изысканностью. Искренняя вера, подлинная религиозность сочетались с суеверием, корни которого уходили в языческую древность. В народе (в том числе и среди знати) почитались юродивые, «божьи люди». Один из наиболее известных, Киприан, удостоился внимания даже всесильного патриарха Никона. Видимо, не последнюю роль играло стремление Никона поднять уровень собственной популярности, когда он своими руками кормил и поил юродивого.
На бытовом уровне обычным явлением были драки. Случалось, они заканчивались летальным исходом. Особенно часты они были в кабаках, да и застолья в иных местах часто завершались мордобоем. Власть смотрела на этот обычай сквозь пальцы. Может быть, это происходило еще и потому, что рукоприкладство вообще было в России довольно распространенным явлением. И в простых избах, и в богатых хоромах высока была вера в «воспитательную» силу побоев. Глава семьи частенько «смирял» домочадцев кулаком. О слугах же и холопах говорить не приходится — применение к ним телесных наказаний было абсолютной нормой.
Вероятно, спецификой Москвы как столичного города, в котором были расположены государственные учреждения, различные судебные инстанции, объясняется огромная вера в силу закона. Москвичи судились часто, и не только из-за наследства или какой-нибудь собственности. Формировалось уже сознание личного достоинства. Поэтому частыми были иски за оскорбление личности, и не только «действием», но и «словом»{78}. Немало рассматривали суды и уголовных дел: воровство, грабежи и убийства случались в городе ежедневно — но в этом Москва ничем не отличалась от других европейских столиц.
Семейный быт оставался традиционным. Глава семьи, хозяин, распоряжался имуществом и судьбой домочадцев. Причем в правилах того времени допускалось применение главой семьи силы по отношению к своим подопечным для навязывания своей воли. Осуждались, в том числе и церковью, лишь чрезмерная жестокость и несоблюдение заповедей. Главой семьи принимались окончательные решения при заключении браков. Кстати, свадебный пир, свадьбу в старину на Руси называли кашей. В наши дни осталось только одно значение этого слова — только как вида пищи. Но зато сохранились выражения «заваривать кашу», то есть затеять хлопотное и сложное дело (иногда даже очень неприятное), и «расхлебывать кашу» — это хлопотное и сложное дело распутывать.
Наряду с главой семьи большую роль играла женщина-хозяйка. Причем чем беднее была семья, тем эта роль была серьезнее, поскольку на плечи женщины падало все домашнее хозяйство (ведь в богатых домах работу по дому выполняли слуги). Глава семьи был занят ремеслом, промыслами, торговлей или службой. В бедных семьях детям с самого раннего возраста прививались трудовые навыки. С семи лет мальчики и девочки помогали родителям в их работе. Мальчиков часто отдавали обучаться какому-нибудь ремеслу. Дети богатых родителей росли на попечении мамок, нянек и дядек. В пять — семь лет их начинали учить грамоте.