Русская рулетка
Шрифт:
– Шеф, мы же никогда не работали за бугром… Как нам быть без иностранных языков?
Бес, осмелившийся задать этот вопрос, тут же осекся, увидев холодный блеск в глазах Лабунова.
– Когда-то надо начинать. Еще год назад мы не работали за пределами Урала, а сегодня стали первыми в Москве. Я не собираюсь останавливаться на достигнутом, – в его голосе появилась угроза. – Кто хочет отказаться, пусть сделает это сейчас. Есть желающие?
Все почему-то посмотрели на Беса. Он обиженно пожал плечами.
– Да я же только спросил… Что, уже и спросить
После минутной паузы, обведя цепким, внимательным взглядом каждого из присутствующих, Лабунов сказал:
– Если желающих уволиться нет, перейдем к вопросу о гонорарах…
Глава 18
Офис товарищества с ограниченной ответственностью «Миранда» располагался в одном из старых особняков на тихой улочке в центре Москвы. За это престижное место, в пределах Садового кольца, генеральному директору фирмы Борису Неупокоеву пришлось немало повоевать. Были и многочисленные хождения по чиновничьим кабинетам, и пухлые конверты, мгновенно исчезавшие в ящиках столов, и оплата банно-салонных утех для особо сладострастных представителей класса управленцев.
Но в конце концов все благополучно разрешилось, и особняк, построенный еще во времена купеческой Москвы, обрел нового полноправного хозяина.
После широкомасштабного ремонта, проведенного ударными темпами в короткие сроки, здание превратилось во вполне современный офис, нашпигованный компьютерами, телефонами и факсами. Старинными остались лишь стены и перекрытия.
Из Сергиева Посада была привезена литая металлическая ограда, на въезде во двор установлены шлагбаум и будка охранника, а над входной дверью появилась видеокамера наружного наблюдения.
В общем, как говорил сам Борис Неупокоев, – все как у людей. В это определение он включал также черный «Мерседес-600» с тонированными стеклами, мобильный телефон, кредитные карточки «Виза» и «Американ экспресс», костюмы от Версаче и Валентино, золотые швейцарские наручные часы, большую квартиру на Кутузовском проспекте, отдых на лучших курортах мира. При этом Неупокоев был молод, хорош собой и не женат.
Женщины были его давней слабостью. Выросший в интеллигентной московской семье, после окончания восьми классов средней школы он шокировал родителей тем, что подал документы в школу парикмахеров. В группе из двадцати пяти человек Боря Неупокоев был единственным мужчиной. Учеба превратилась для него в сплошной праздник.
Родители все-таки настояли на том, чтобы их сын отказался от карьеры профессионального цирюльника, получил среднее образование и поступил в вуз.
Но и здесь Неупокоев остался верен себе. Выбрал экономический институт, где вполне мог удовлетворить свой интерес к слабому полу.
Одним из его однокурсников был Виктор Романчук – такой же охотник за юбками.
Еще на первом курсе института к Борису Неупокоеву прочно приклеилась кличка Фигаро. Данная ему в связи с парикмахерским прошлым, она совершенно точно отражала и характер Бориса – живого, энергичного непоседы. Эти качества весьма пригодились
Не обладая ни особым красноречием, ни явно выраженным даром убеждения, он смог быстро сколотить первоначальный капитал и умело наращивал его.
В своем возвышении по деловой лестнице Неупокоев опирался лишь на неуемную энергию и безграничный цинизм.
Зная об этих качествах бывшего однокурсника, именно его рекомендовал Виктор Романчук в качестве подходящей кандидатуры для реализации одного делового предложения. Бизнес обещал быть рискованным, но суперприбыльным.
В назначенный час Борис Неупокоев находился в своем рабочем кабинете, ожидая появления гостей.
Они не заставили себя долго ждать.
Услышав мелодичную трель телефонного аппарата, Неупокоев поднял трубку.
– Борис Степанович, к вам пришли, – донесся из трубки голос секретарши.
– Проводи.
В кабинет вошли трое. Первым был Романчук, и с ним Неупокоев, встречавший гостей у двери, поздоровался как со старым другом, похлопав по плечу.
– Здравствуй, Витя, здравствуй! А ты опять раздобрел… Сколько мы с тобой не виделись? Полгода?
– Точно, – осклабился Романчук, расстегивая на животе пуговицы зеленого пиджака. – Помню, тогда еще индийскими лекарствами неплохо торганули, облагодетельствовали, понимаешь, россиян…
– А я что тебе говорил? Ты-то мне сразу не поверил.
Романчук шутливо вскинул руки.
– Сдаюсь, признаю, что был не прав. Ты круче меня.
– Ладно, в другой раз будем выяснять, кто из нас круче. Представь-ка лучше гостей.
Романчук показал рукой на мужчину лет тридцати пяти в обыкновенном сером костюме с лицом, таким же бесцветным, как и его одежда:
– Это Сергей Иванович. Он из…
– Сергей Иванович, – с нажимом сказал гость, прервав Романчука, и подал Неупокоеву руку.
Рукопожатие у него оказалось, вопреки ожиданиям, сильным и энергичным.
– А это Юрий Михайлович.
Второй спутник Романчука ростом чуть пониже среднего был лысеющим брюнетом с правильными, выразительными чертами лица, одетым во вполне приличный черный костюм.
Здороваясь с Неупокоевым, он назвал свою фамилию:
– Трошин.
Когда гости расселись в креслах, в кабинет неслышно вошла секретарша и принесла кофе.
Романчук окинул плотоядным взглядом ее длинные, стройные ноги и, успев оценить кружева просвечивающего под ослепительно белой блузкой лифчика, понимающе ухмыльнулся.
– Ирочка, меня ни с кем не соединять, – торопливо сказал Неупокоев, видимо, приревновав бывшего однокурсника к собственной секретарше.
Дверь кабинета закрылась, и воцарилось молчание, нарушаемое лишь позвякиванием ложечек о кофейные чашки.
Гость, которого Романчук представил Сергеем Ивановичем, цепким, профессиональным взглядом осмотрел кабинет, на мгновение задержался на дальнем верхнем углу комнаты, над головой Неупокоева, после чего громко кашлянул и поправил свой немодный галстук.