Русская смерть (сборник)

Белковский Станислав Александрович

ГОЦЛИБЕРДАН. Рафинированный у него теперь спирт. Спиритус вини ректификати, итить его мать.

ТОЛЬ. Гоц, перестань перебарщивать.

ГОЦЛИБЕРДАН. Перестаю, мой повелитель.

ТОЛЬ. Ну так Евгений Волкович, вы же действительно всегда выступали против клерикалов.

ДЕДУШКИН. Как вы сказали – клевретов? Клеветников?

ТОЛЬ. Клерикалов. Лиц, агрессивно ратующих за религиозные ценности.

ДЕДУШКИН. Ах да, агрессивно. За религию. Да, я против. Но я не против священников. Среди них попадаются очень милые люди.

Стали попадаться в последнее время. Мой ученик с кафедры восточной экономики стал священником. Три года назад. Крестился и стал.

ГОЦЛИБЕРДАН. Так не бывает, чтобы сразу крестился и стал. Крестился, наверное, давно. А стал – недавно. Это называется – рукоположен. А не крестился.

ДЕДУШКИН. А рукоположен – это разве не самоубийство?

ГОЦЛИБЕРДАН. Нет, это совсем другое. Хотя в каком-то смысле – самоубийство. Ебись оно конем.

ДЕДУШКИН. Как вы сказали?

ТОЛЬ. Гоц у нас стал слишком образованный.

ДЕДУШКИН. Вы думаете, он крестился еще у нас в университете?

ГОЦЛИБЕРДАН. Почему бы и нет?

ТОЛЬ. Видите ли, Евгений Волкович, мы с Гоцем читали Ваше интервью. Еще позапрошлой весной. В «Аргументах и фактах». И вы там ясно сказали, что против клерикализации общества. И что в этом смысле вы большевик. Вы помните это?

ДЕДУШКИН. Я – большевик? Вы действительно думаете, что я большевик? В каком смысле?

Пауза. Напряженно всматриваются в зал.

ГОЦЛИБЕРДАН. В том смысле, что вы хотите, чтобы безграмотный якутский поп тянул бабло из нашего Игоря Тамерланыча Кочубея? Средства тянул, понимаете? Деньги, блядь? Или вы за то, чтобы Игорь перестал пить, бросил заниматься херней и построил, наконец, у нас дом в Сербору? И переехал из своих Больших Сумерек раз и навсегда?

ДЕДУШКИН. Вы знаете, я всегда очень симпатизировал Игорю Тамерлановичу. И когда он был премьером, и до, и после. Он мне ведь почти как сын.

ТОЛЬ. Ну, так вот, Евгений Волкович. Надо вытащить сына. Это от вас прежде всего зависит.

ДЕДУШКИН. Какого сына, Боренька?

ТОЛЬ. Вашего. Вы только что сказали.

ДЕДУШКИН. Ой, вы, видимо, ослышались. У меня же одна дочь, Татьяна, вы знаете. И внучка Алисочка. Учится в нашей Академии. Почти на все пятерки учится. Радует деда. И маму радует. Танечку то есть. Вот на Новый год поедет, наконец, на Гавайи. Отдохнет как следует. Сами понимаете. В таком возрасте надо отдыхать.

ГОЦЛИБЕРДАН. А почему наконец?

ДЕДУШКИН. А, Гоценька?

ТОЛЬ. Вы сказали, что Игорь Кочубей вам как сын.

ДЕДУШКИН. Ну, это я фигурально. Разумеется. У него же родной папа еще жив. Хотя старше меня лет на пять. А то и на семь. Нет, на семь. Не может быть, чтобы на пять. Он же воевал, значит, на пять. Вы не слышали, как здоровье Тамерлана Пурушевича?

ТОЛЬ. Тамерлан Пурушевич чувствует себя огурцом.

ГОЦЛИБЕРДАН. Только что женился четвертым браком. На Жанне Фриске. Знаете Жанну Фриске, профессор?

ДЕДУШКИН.

Жанночку? Она же, кажется, училась у нас в Академии. На экономике запасов и залежей. Такая худощавая, черненькая. Папа у нее был завхоз ракетных войск или что-то в этом роде.

ТОЛЬ. Гоц!

ГОЦЛИБЕРДАН. Ладно. Шутка.

ДЕДУШКИН. Где вы сказали?

ТОЛЬ. Он пошутил.

ДЕДУШКИН. Пошутил? Нет-нет, я не пошутил. Действительно ракетных войск. Они мне подарили макет ракеты из сердолика. В натуральную величину. То есть не мне, конечно, а Академии. Я даже не знаю, где он теперь стоит, макет этот.

ТОЛЬ. Может быть, соединить вас сейчас с Игорем?

ДЕДУШКИН. С Игорем Тамерлановичем?

ГОЦЛИБЕРДАН. С ним. С Тамерланычем.

ДЕДУШКИН. Но вы же сказали, он сейчас спит. Сейчас как раз обед. Полбутылки водки, вы сказали.

Пауза.

А потом – там всегда снимает трубку охранник. И разговаривает как-то очень неделикатно. Я в последнее время все больше звоню Машеньке. Чтобы передавать через нее. Вот и вчера звонил. Напоминал про прием в посольстве Финляндии. Да, сегодня же прием. Игорь Тамерланович туда приглашен. Я его там увижу и могу ему что-нибудь передать.

ТОЛЬ. Он не придет на прием.

ДЕДУШКИН. Почему вы думаете?

ГОЦЛИБЕРДАН. Он не думает, он знает.

ТОЛЬ. Там, в Больших Сумерках, наша охрана. Она разбудит его, если я попрошу.

ДЕДУШКИН. Да, но стоит ли? Если Игоря Тамерлановича разбудить, он будет изрядно раздосадован. Я ему сам позвоню, но попозже. Сразу после Нового года. Как раз он отдохнет…

ГОЦЛИБЕРДАН. До Нового года еще три недели, Евгений Волкович. А мы хотим с ним увидеться в субботу. В эту субботу.

ДЕДУШКИН. Но если он, как вы говорите, не придет сегодня в финское посольство, а потом еще три недели, то как же я ему позвоню? Загадка, честное слово.

ТОЛЬ. Евгений Волкович!

Пауза.

ДЕДУШКИН. Да-да, Боренька.

ТОЛЬ. Как там движется с приватизацией пансионата «Правды»?

ДЕДУШКИН. С чем-чем, Толенька?

ТОЛЬ. С пансионатом «Правды». В Сочи. Мне сказали, что все бумаги уже готовы, и только управление делами чего-то тянет.

ДЕДУШКИН. Пансионат «Правды». Да. Мы хотим там сделать цех-инкубатор для молодых экономистов. Восемнадцати-девятнадцати лет.

ГОЦЛИБЕРДАН. Чтоб они там плодились и размножались.

ТОЛЬ. Подожди, Гоц. Я хочу сказать, что мог бы позвонить в управление делами. Если вы хотите, конечно. По этому вопросу они меня послушают.

ДЕДУШКИН. Как вы думаете, молодые люди, может быть, мне одному съездить к Игорю Тамерланчу? В эту субботу. Машенька мне всегда говорила, что он любит меня, потому что я добрый старик. А добрые старики хорошо действуют на нервы.

ТОЛЬ. Это хорошая идея. Пожалуй.

ГОЦЛИБЕРДАН. У вас есть приличный повод?