Русская война: Утерянные и Потаённые
Шрифт:
Лев Исаков
Бедный Павел…
Статья д. и. н. Ю. А. Сорокина [3] в очередной раз обращает внимание исторического сообщества к трагически выразительному эпизоду отечественной истории – убийству императора Павла I в марте 1801 года, своеобразно закрывающему 18 век и открывающему грозным предуведомлением век 19.
Увы, она ярко демонстрирует невнятное, межеумочное состояние темы, застрявшей где-то на уровне перехода от обильно повторяющегося хождения по кругу сюжетов и лиц исторической фактологии к порождаемой этим пене историософских обобщений, меньше связанных с фактом и документом, чем с пристрастиями, наполняющими головы авторов. Состояние темы в настоящее время таково, что начитанные дилетанты, например В. Песков, Г. Оболенский вполне сопоставимы с профессиональными исследователями в интересных, но в научном смысле бесплодных блужданиях по приключенческому сюжету.
3
ВИ, 2006 г. № 4
Избранный автором способ изложения материала: историографический обзор с утверждением основных положений через «авторитет и большинство» уже исходно имеет органический недостаток: он не полагает внесения оригинальной новизны, т. е. только добротный средний уровень обозрения – не исследования – материала. Но как историографический обзор статья критична неполнотой: например, вряд ли стоило уклоняться от работ В. Пескова [4] в частности замечательных по скрупулезной фактологической реконструкции, буквально до минут, событий 11–12 марта. Не в лучшую сторону уводит автора и пристрастие к Н. Эйдельману [5] , тень которого не могла не сказаться на общем обозрении предмета рамками и стереотипами 1980-х годов, по-родивших современные гипертрофии, обращающие Павла Первого в едва ли не Петра Великого… без малейших результатов прадеда. И наконец, совершенно недостаточно внимание к источникам, состояние, а особенно обращения с которыми стали поистине недопустимы; и кажется автор не возражает против того, цитируя Б. Глаголина «цареубийство 11 марта старательно похоронено под клеветнический шелест мемуаров» [6] , как то не замечая, что при такой оценке доступного корпуса источников он и Глаголин обращают историческую науку в историческую романистику.
4
Песков В. Павел Первый. ЖЗЛ М., Мол. Гв., 1996 г.
5
ВИ, ук. соч.
6
Там же
Выходя за пределы историографической колеи, т. е. обращаясь к самому историческому действию следует отметить поистине рабское следование профессиональных авторов устоявшейся картине структуры заговора. Центр его П. А. Пален, с неподражаемым искусством приводящий в действие все механизмы интриги: организационные, политические, нравственные; осуществляющий вербовку исполнителей, уговоры вельмож, двора, императорской семьи, и т. т. т. [7]
Вам не кажется, что это чрезмерно для захудалого лифляндского искателя, поднимающегося по ступеням служебных чинов… и обращенного в ничто одним неудовольствием императрицы Марии Федоровны через пару-тройку недель после переворота? Ни в предшествующей, ни в последующей жизни он не явил той сверхчеловеческой дьявольской энергии, предусмотрительности, предприимчивости, что ему приписывают в заговоре; в отличие от Л. Бенигсена, обнаружившего некоторые военные задатки, никак не проявился на боевом поприще, отставленный окончательно в 1812 году за поражение в первом столкновении с французами.
7
Со шпагой и факелом (Сб. док.), М., Современник, 1991 г.,
Авторы «не замечают», кажется, даже не хотят замечать, что после переворота 1741 года, когда русские гвардейцы избивали «немцев» на улицах прикладами, иностранец просто не мог возглавить заговор.
Уже простое внимательное обозрение доступных нам эпизодов, системы связей, состава участников политического акта заставляет выделить в центр событий Зубовых. Именно на них сходятся все нити отношений: из дворцовых сфер, императорского семейства, в которое екатерининскими воспоминаниями и своим титулом введен Платон Зубов; из Армии и Гвардии, в которых возрастают Николай и Валериан: первый зять А. В. Суворова, переносивший его на руках через Альпы в Швейцарском походе, второй герой Персидского Похода, удивительно много участников которого оказались в деле 11 марта (тот же Л. Бенигсен, командовавший кавалерией у В. Зубова в Закавказье); из английского посольства через Ольгу Зубову-Жеребцову, любовницу английского посла Уитворта. Достаточно непредвзято вчитаться в документы эпохи, чтобы обнаружить: во всех ключевых эпизодах дела ведущая роль принадлежит Зубовым, вплоть до того, что умертвил императора Павла собственноручно Николай… – в воздаяние чего только они сопровождают Александра I в первый день его царствования при переезде из Михайловского замка в Зимний дворец: Платон рядом – Николай на запятках. Кроме них только еще великий князь Константин Павлович [8] …
8
Оболенский Г. Император Павел I. Смоленск, Русич, 1996 г., Со шпагой…
Создается впечатление, что историки-«павловцы» утрачивают навыки работы с текстом и документом, как только дело касается заговора и убийства. Вот эпизод, настораживающий уже при первом обращении к материалам дела.
Давно и прочно утверждена большая доля вины за гибель императора на старшем сыне Александре [9] , и совершенно обелен второй сын Константин, который якобы в роковую ночь «спал, как спят в 20 лет» [10] (его объяснение) – и достаточно! Но в тех же документах есть и другое, более веское свидетельство: около 12 часов ночи прибывший в Конный Полк, шефом которого был великий князь, его собственный ездовой передает дежурному офицеру полковнику Н. Саблукову приказ поднять полк по тревоге, раздать боевые заряды к пистолетам и карабинам и ждать дальнейших распоряжений [11] – т. е. в полночь с 11 на 12 марта Константин отнюдь не спал, а невероятный, чрезвычайный характер приказа свидетельствует о его какой-то включенности в интригу или события.
9
Со шпагой… Сорокин Ю. Ук. соч.
10
Со шпагой…
11
Там же…
Кстати, в этот момент начинает ломаться утвердившийся в «романтической историографии» образ благородного павловца, «рыцаря без страха и упрека» Николая Саблукова: вместо того, чтобы, как положено уставом, известить живущего в казармах командира полка генерал-майора А. П. Тормасова, о небывалом приказе, он своевольно поднимает эскадроны, т. е. узурпирует власть, отставляя прямого начальника, так же как буквально в эти минуты арестует своего начальника генерал-поручика А. С. Кологривова участник заговора генерал-майор П. В. Голенищев-Кутузов. Только в три часа по полуночи генерал Тормасов узнает, что вверенный ему полк пребывает в готовности к нападению неведомо на кого…
Есть свидетельство, восходящее через записки Ланжерона к видному участнику заговора Л. Бенигсену [12] , что в последние минуты перед убийством в императорской спальне присутствовал среди прочих офицер в форме Конного Полка – но в ночь убийства в Михайловском замке могло быть только 2 конногвардейца, шеф полка Константин и дежурный адъютант при нем И. В. Ушаков: днем император удалил конногвардейские караулы, объявив полку неудовольствие и отправку на следующий день в Царское Село. Ушаков ни в одном варианте списка «отряда Бенигсена» не отмечен… Кажется, только один конногвардеец мог быть в полночь в спальне императора – шеф полка, великий князь Константин Павлович (естественно, если Бенигсен правильно разглядел в сумерках черный конногвардейский супервест).
12
Там же…
По запискам Ланжерона (или свидетельству его корреспондента) последними словами Павла были:
– Как, и вы здесь [ваше высочество]!? – повторявшие шекспировскую сцену из «Юлия Цезаря».
– И ты, Брут…
Около записи стоит комментарий Ланжерона: «Поистине это удивительно в подобной обстановке» [13] (подлинник на французском).
Самое необычное в этом комментарии, что ничего удивительного в эпизоде нет! Павел, отлично знавший и любивший Шекспира, узнал среди заговорщиков сына и потрясенный произнес вполне уместные слова…
13
Там же
Удивительное проступает, если обратиться к французскому подлиннику или к его переводу в первом издании 1907 года: там нет слов «Ваше высочество» – там стоят слова «Ваше величество» [14] ! И это резко меняет всю картину события: кого увидел в последние минуты жизни Павел I; или на кого намекали Бенигсен и Ланжерон? Более всего этот эпизод говорит об отношении современных издателей к источникам…
Хочется задать вопрос без навязываний.
Обратил ли внимание кто из исследователей на странную деталь места казни Павла: на рукописных изображениях и планах помещения где произошла трагедия, разошедшихся в обществе после убийства полностью отсутствуют окна. В таком виде воспроизводит спальню Павла в своих записках, изданных в Англии в 1844 году, например, офицер-конногвардеец Н. Саблуков, с 2-мя солдатами допущенный к телу императора на следующий день после убийства, когда Конный Полк отказался принести присягу [15] до того как не удостоверится в смерти императора. Это совершенно расходится с официальными архитектурными планами Михайловского замка, выполненными академиком Бренна и хранящимися в архиве АХР в СПб., где в императорской спальне (ранее кабинет) прописаны 3 больших окна… По какой-то причине никто из участников событий не замечает этого классического пути побега или вторжения; как и способа вызвать внешние караулы… Но у этой странной детали есть и какое-то основание: Кондратий Рылеев, в кадетской юности пребывавший в Инженерном замке, в который переиначили и перестроили Михайловский, оставил свидетельство, что самым страшным местом, мимо которого даже служители проходили ускоренным шагом, была кладовая для хранения половых принадлежностей; никогда, впрочем, не открываемая по внушаемому ей ужасу – по легенде в ней убили императора Павла Петровича…
14
Цареубийство 11 марта 1801 г. СПб., 1907. Из записок графа Ланжерона. Правильно цитирует Г. Оболенский Ук. Соч. Кажется, он не понимает принципиального значения разночтений «величество» и «высочество».
15
Со шпагой…