Русская жена эмира
Шрифт:
артиллеристам, - будет веселее. Становитесь к конц каравана, за отрядом Таксынбая.
– А вы, учитель, здесь по каким делам?
– Низом, тебе не следует задавать лишних вопросов. Ты же знаешь, у военных людей
могут быть тайны. Я сам учил вас этому.
63
– Извините меня, господин советник, спросил об этом просто так. Да, у нас есть
хорезмский рис, может, вечером сготовим плов, вот только мяса нет.
– Это хорошая затея, - сказал Таксынбай, - от плова я
есть, целых два барана.
– Может, у вас и вино имеется? – в шутку спросил Николаев.
– Для моего учителя найдется.
– Это настоящий подарок для меня. Ну что, трогаемся в путь!
– скомандовал полковник.
Когда стало темнеть, большой отряд остановился на ночлег в степи. И сразу принялись
за приготовление торжественного обеда, ведь завтра они уже будут сидеть в кругу семьи.
Низом сразу предупредил, что плов будут готовить его люди: в его отряде есть искусный
повар, которому нет равных во всей Бухаре, не считая поваров самого эмира.
Народу стало больше, и плов готовили в двух котлах. Люди, утомленные долгой ездой,
отдыхали, сидя на земле и ведя всякие беседы.
Советник эмира, Таксынбай и Низом устроились от солдат отдельно: командирам не
положено быть с низшими чинами в дружеских отношениях, иначе приказы будут
исполняться плохо. Перед ними расстелили маленькую скатерть с кувшином вина и
ломтями арбуза на подносе. Затем Низом разлил напиток в пиалы, и все разом утолили
жажду. Закусили арбузом и вскоре опять выпили кисловатое вино, которое в такую жару
оказалось им гораздо приятнее, чем сладкое.
После Низом взялся рассказывать забавные истории. Таксынбай хохотал от души,
утирая рукавом выступившие на глазах слезы. Сам рассказчик смеялся довольно
сдержанно, а полковник лишь улыбался.
Вдруг Николаев насторожился, обернувшись в сторону солдат:
– Таксынбай, два твоих солдата громко спорят, как бы не подрались.
– Сейчас каждому врежу по морде - сразу успокоятся!
Как только он ушел, Николаев тихо спросил Низома:
– Какие у тебя планы на вечер?
– По приказу эмира, этой же ночью все люди Таксынбая должны заснуть вечным сном.
Мой человек, повар, всыплет в их котел ядовитое зелье, которое усыпляет. Мои же люди
и мы с вами будем кушать из другого казана. И когда солдаты Таксынбая заснут крепким
сном, мои люди отправят их в мир иной. Они даже ничего не почувствуют.
– А что будет с Таксынбаем?
– Он больше не нужен нашему эмиру.
– Тебе известно причина этой расправы?
– Его величество поведало мне, что Таксынбай со своим отрядом готовит заговор. По
возвращению во дворец они намерены захватить власть. Поэтому эти людей нельзя
пускать в Бухару. Признаться, эта весть сильно удивила меня, что не смог сдержать себя:
«Ваше величество, неужели такое возможно в нашей благородной Бухаре?» В ответ
правитель лишь грустно кивнул головой. Видимо, он сам был потрясен. Он еще сказал,
что и вам тоже угрожает смертельная опасность. Я должен уберечь и эмира и вас, моего
учителя, от этого подлого Таксынбая, ведь он способен на все...
Низом хотел еще что-то сказать, как вернулся командир охраны и доложил Николаеву,
что он закрыл рот этим болтливым солдатам. Тогда Низом снова разлил вино, и как
только все выпили, Таксынбай сам принялся за анекдоты о Ходже Насреддине.
Прошло не более получаса, как к Низому тихо явился повар и, склонив голову, тихо
сообщил:
– Господин, плов уже готов, подавать?
64
– Наконец-то, а то так заждались, что от голода в животе урчит. Но сначала подай нам,
начальникам, а после воинам славного Таксынбая, которые служат при дворе и имеют
счастье лицезреть нашего эмира каждый день. Хотя подожди, нашим почтенным гостям я
принесу сам.
Низом ушел и вернулся с солдатом, который держал в руке две тарелки горячего плова,
а третий был у самого Низами. Сначала поднесли кушанье самому старшему по
должности, Одылбеку. Затем - Таксынбаю и лишь затем Низом поставил блюда плова
перед собой. Восславив Аллаха, они принялись есть руками, умело отправляя в рот
горстки риса. Таксынбаю плов сразу понравился и стал его расхваливать: «Очень
удачный плов. Без сомнения, не будь здесь кунжутного масла, плов был бы иным». Низом
закивал ему головой: «Истину говорите».
Николаев не сразу тронул еду, его тревожила мысль: «А вдруг и в моей тарелке
усыпляющий порошок? Как быть?» И быстро успокоил себя: «Нет, эмир не поступит со
мной, как с Таксынбаем, - ведь я единственный, кто знает место пещеры, у меня карта».
Только после этого Николаев принялся за плов.
Прошло какое-то время, и лагерь начал погружаться в сон. Прямо на месте один за
другим стали засыпать солдаты Таксынбая, сидевшие полукругом. Они сидели отдельно
от артиллеристов. А ведь им хотелось еще попить горячего чая. Но сон слипал глаза и
голова клонилась на грудь.
Таксынбай держался дольше, хотя глаза тоже смыкались и вновь открывались. Он уже
слушал Низома мутным взглядом. И когда ему стало совсем невмоготу, он сказал:
– Нынче я совсем устал, очень хочется спать, – и Таксынбай еле встал на ноги и,