Русская жена эмира
Шрифт:
выстроенного в европейском стиле, в шеренгу стояли солдаты, облаченные в синие
рубахи и красные шаровары. Увидев советника, они вытянулись по струнке, как он учил
их.
Полковник так спешил, что даже не заметил их. У входа два часовых с винтовками
сразу отдали ему честь. Николаев зашагал по пустому коридору к своему кабинету.
Отворив дверь ключом, он кинулся к нише в стене. Там стояло два железных сейфа,
внутри которых хранилось небольшое
случай, если придется бежать от большевиков.
Из второго сейфа он вытащил слегка запыленный саквояж. На его дне лежало пять
мешочков с золотыми монетами – все сбережения советника. Николаев бросал туда еще
ручные гранаты, два револьвера и пачки патрон.
В это время в дверь постучались, и сразу вошел Низом в генеральских погонах.
Полковник резко обернулся, успев захлопнуть саквояж. Затем, широко улыбаясь,
поспешил к командиру артиллеристов:
– Поздравляю с генеральскими погонами. Они очень идут тебе. Однако извини, меня
срочно ждет эмир. Я здесь только на минутку.
– Я не задержу вас. Мой учитель, через два дня я женю старшего сына и надеюсь
увидеть вас в числе почетных гостей. Окажите честь нашему дому.
– Непременно буду, спасибо за приглашение.
Оба вышли из кабинета и у двери распрощались. Николаев с саквояжем заспешил к
выходу.
Как только Виктор сел рядом с Натальей, та перекрестилась:
– Наконец-то, о господи! Я вся на иголках. Не мучай меня больше, иначе от страха могу
родить прямо здесь.
– Милая, прошу тебя, не говори такие глупости, сейчас совсем не до шуток.
– Я говорю весьма серьезно. Не забывай, я все-таки на восьмом месяце.
Коляска тронулась в сторону центральных ворот Бухары. Николаев крикнул кучеру,
чтоб тот ехал как можно быстрее и пояснил:
– У меня срочное поручение от эмира, я опаздываю.
– А госпожа тоже поедет с нами?
– Да, госпоже плохо и надо показать ее одному русскому лекарю. Таков приказ эмира.
Гони лошадей, если с ней что-нибудь случится, то сам будешь отвечать головой.
– Понял вас, господин, - и кучер ударил плетью коней.
81
Но улица было полна людьми, и ездовой в чалме стал покрикивать на них: «А ну-ка,
расступись! Дай дорогу!» И простой народ прижимался к стенам домов, все-таки едет
какой-то богатый и важный человек, коль телега запряжена парой белоснежных лошадей.
Так коляска пронеслась через городские ворота, у которой имелись две круглые башни
по бокам. На широкой дороге кучер снова спросил:
– Господин советник, куда дальше?
– В сторону кишлака Занжар.
– Мы выехали из города без охраны - это не опасно?
– Совсем не опасно, это недалеко отсюда. Ты лучше гони скорее, а то госпоже совсем
худо.
Кучер принялся изо всех сил хлестать лошадей. Коляска мчалась по наезженной дороге,
лавируя между телегами и дехканами, оставляя за себя клубы пыли. В ответ люди
недовольно ворчали. А Виктор все выглядывал и смотрел назад: нет ли погони? Но пока
конников не видно.
Когда они добрались до кишлака Занжар, советник остановить коляску под деревом.
– Сойди с коляски, - приказал Николаев кучеру, - дальше я сам поведу - так надо и не
задавай лишних вопросов. Сиди и жди нас здесь. Мы скоро вернемся. Это тайно эмира и
я не могу раскрыть. Понял?
– Понял, буду ждать вас здесь.
Коляска понеслась дальше, и ею уже управлял сам советник. Чтобы свидетелей было
как можно меньше, полковник объехал кишлак стороной…
А тем временем у дома Натальи-ханум было как и прежде тихо. Охранники стояли у
входа и ждали эмира. Прошло около двух часов - Алимхан все еще спал. Да и хозяйка с
советником почему-то не возвращались. Куда они уехали, бросив своего гостя, самого
правителя Бухары? Такие вопросы задавал себе Рабим - начальник охраны эмира, сидя на
скамейке с другими солдатами. По мере ожидания, в душе росла тревога. Уже дважды он
пытался заглянуть к ней в окно, но за плотными шторами ничего не разглядеть.
Минул еще полчаса тишины. Все происходящее уже казалось серьезным. И Рабим
решился. Он отворил часть двери и окликнул служанку. Тишина, ни звука. Это усилило
тревогу. Телохранитель вошел и заглянул на кухню: и там никого. Рабим опять позвал:
«Саера-опа, Саера-опа». Молчание. Тогда он заглянул в гостиную и не поверил
собственным глазам. О, Аллах, Его величество лежал на диване с завязанным ртом. Глаза
были открыты, и в них какая-то грусть. Однако, увидав своего охранника, лицо Алимхана
сразу оживилось. Когда Рабим пришел в себя, он бросился к дивану и быстро развязал
эмиру рот, затем руки и ноги. После этого правитель смог сесть на диван. Эмир хриплым
голосом попросил чаю. Рабим схватил со стола чашку и поднес эмиру, который разом ее
осушил. И из груди его вырвался облегченный вздох. После он снял свою чалму и
потрогал бритую голову: там запеклась кровь.
Рабим не мог поверить своим глазам: «Какой ужас, Его величество били! Хорошо, хоть