Русские банды Нью-Йорка
Шрифт:
А что, если Сильвер оказался не глупее нас, и отправил на патрулирование катер береговой охраны? Что мы скажем полицейским, если они нас застукают? А то и скажем, что мы баржу охраняем. Нет, кажется, Спиро все продумал. Да, лучшего плана придумать было нельзя. Придумать нельзя. А выполнить — невозможно».
Он вспомнил, сколько всего случилось за этот день, и сразу ощутил страшную усталость. Драка на пирсе, гулянка в «Арсенале», а потом еще эта Изабелла…
«Надо было остаться с ней, — подумал он с тоской. — Она выглядела вполне здоровой, и постель
Чьи-то мокрые пальцы потеребили его нос, и он проснулся.
Костас зажал его рот ладонью и шепнул:
— Уже грузятся.
Илья затаил дыхание, чтобы хоть что-нибудь расслышать. Да, в ночи возник какой-то новый звук. То скрип, то шелест, то глухой удар — и вот, наконец, знакомый плеск весел.
Рука Спиро вытянулась вправо. Илья повторил его жест для гребцов, и шлюпка осторожно отошла от якорного каната. Движение не ощущалось. Волокна тумана выползали из темноты и тянулись перед глазами.
Впереди мерно всхлипывали весла невидимой лодки «речных крыс». Это томительно медленное преследование, казалось, не кончится никогда. У Ильи ломило спину, ныли затекшие колени, не говоря уже об ушибленном ухе, которое то горело, то разрывалось от пульсирующей боли. Вдруг Спиро несколько раз резко махнул рукой вперед. Джейк и Костас стали грести чаще, а Илья привстал, разглядев впереди силуэт над мерцающей водой.
Спиро перебрался к нему на корму и перехватил руль.
— Давай вперед. — Его шепот был едва слышен. — Как только догоним, работаем баграми. Костас держит лодку, а ты с Джейком цепляешь и сбрасываешь. Их там трое. Сбросишь — и сразу оба на весла. И уходим на тот берег.
Джейк уже протягивал ему багор. Древко было сырым и скользким, на конце Илья нащупал петлю, в которую тут же продел запястье.
Впереди над водой вдруг прозвучал отчетливый, хотя и приглушенный голос:
— Ты ничего не слышал?
Илья кинулся вперед, и его багор легонько задел борт шлюпки. Удар показался ему оглушительно громким. Но теперь уже незачем было таиться. Перед глазами выросла длинная, низко сидящая лодка. Один сгорбленный силуэт возвышался на носу, и двое сидели ближе к корме.
«Впереди — главный. До чего же он высокий…», — подумал Илья и резко выбросил вперед руку с багром, стараясь зацепить противника сверху.
Крюк наткнулся на мягкую преграду. Человек в лодке сдавленно вскрикнул и схватился за багор руками. Илья откинулся назад и потянул изо всех сил. Рядом слышались удары по дереву.
«Костас цепляется», — понял он, и в этот миг тот, кто сидел в лодке, вдруг выдернул багор из его рук. Петля потянула руку Ильи, и он едва не свалился в воду.
Лодки сошлись и стукнулись бортами. Илья выдернул руку из петли и выхватил дубинку, которую держал в кобуре под мышкой. Человек в лодке замахнулся отнятым багром, но тут же выронил его и заорал от удара дубинкой в лицо, а Илья уже схватил его за рукав и сдернул с сиденья. Лодки снова разошлись, человек свалился в этот проем, головой вниз, обдав Илью волной брызг.
— Не надо, не надо! — крикнул кто-то рядом, но голос оборвался с шумным плеском воды.
И снова тяжелый всплеск, и голос Джейка:
— Билли, на весла!
Он перебрался в чужую лодку, до самых краев нагруженную мягкими тюками. Теперь ему стало понятно, почему противник так легко вывалился за борт — он сидел не на банке, а на тюках. Нащупал весло, уселся удобнее и, как только рядом пристроился Джейк, стал грести.
Сброшенные в воду люди шумно отплевывались, но не кричали.
«Боятся, что мы их утопим, если будут орать, — подумал Илья. — Правильно боятся».
Скоро их головы исчезли в тумане. Две лодки бесшумно и быстро уходили по течению, забирая к берегу. А над рекой уже светлело небо, и над туманом выросли трубы пароходов.
— Успели, — негромко сказал Джейк.
С соседней шлюпки послышался голос Спиро:
— Заткнись. И не открывай рот, пока не ступишь на землю.
23. Дурной сон
Они повторяли ночные прогулки по Гудзону каждый раз, когда выдавалась подходящая ночь — то есть когда Илья был свободен, когда над рекой стоял туман, и когда Спиро точно знал, что сегодня «речные крысы» выйдут на промысел.
У грека был знакомый лавочник в Джерси, в рабочем квартале. Он принимал не всякий товар, а только такой, какой можно быстро сбыть работягам. И рассчитывался не сразу, а после продажи. Но зато у него был вместительный склад в тайном подвале, где они прятали добычу, которую сдавали братьям Шекерам спустя пару недель после захвата. Эта задержка была нужна, чтобы улегся шум, вызванный кражей.
Дело приносило неплохой доход, и жестянка из-под сигар скоро оказалась набитой долларами до отказа.
В салуне Илья теперь показывался реже — чуть ли не каждую неделю боссу требовалась его помощь на причалах. Вышибалы вливались в ряды штрейкбрехеров, помогали им пробиться на работу, а потом всю ночь гуляли.
Однажды в драке погиб докер, и на следующий день в салуне появился полицейский. Он о чем-то переговорил с Гарри Хиллом, потом с Томасом, затем подозвал к себе Илью.
— Это ты — Уильям Остерман, помощник буфетчика?
— Так точно, сэр.
— Где ты был вчера днем?
— Салун был закрыт, и я поехал к родителям в Ист-Сайд.
Полицейский что-то подчеркнул карандашом в блокноте и сказал:
— Если тебя приведут в участок, ты сможешь повторить все, что сказал мне, слово в слово? Некрасиво получится, если я принесу начальнику одни показания, а на допросе появятся другие.
— Все будет хорошо, сэр. Я всегда навещаю родителей, когда салун закрывается.
— На всякий случай скажи-ка мне их адрес.