Русские флибустьеры
Шрифт:
– Нет.
Боб Клейтон снова отпил из бутылки, и ром двумя темными струйками потек по запыленной щетине.
– Я рассказал мистеру Беренсу о нашей беде с «Орионом», - сказал Лукашевич.
– Он обещал подумать.
– Ага! Подумать?
– Клейтон повернулся к Беренсу.
– Думайте быстрее. Через десять минут я с отрядом ухожу в бухту, к нашему пароходу. Он сидит на рифе, и вы должны его снять.
– Позвольте, но почему именно я?
– вежливо осведомился Виктор Гаврилович.
– На это есть несколько причин. Первая: вы много раз ходили в тех местах и в лицо знаете
– Но я не могу заменить капитана, - возразил Беренс.
– Хотите использовать меня как лоцмана? Что ж, я согласен. Но я не могу заменить капитана.
– Придется заменить. Потому что на «Орионе» сейчас нет никакого капитана. Ни старого, ни нового. Этот идиот Сноупс додумался сойти на берег. И попал в засаду. Люди слышали стрельбу. И видели, как какие-то шустрые ребята уносили тела. И сейчас в бухте болтаются только две пустые шлюпки. Вот и все, что осталось от капитана. Так вы согласны?
– Да, - сказал Беренс.
Клейтон посмотрел на Орлова:
– А ты, Джим? Пойдешь с нами?
– Я нанялся матросом, а не стрелком.
– Вот и пойдешь матросом, поможешь капитану. Ты ведь нанимался ему помогать?
Орлов пожал плечами. Уйти отсюда с бандой Клейтона? Из такой компании не вырвешься. Отказаться? Могут и прибить на месте. На Лукашевича никакой надежды~
– Но я не нанимался с кем-то воевать. А там, видать, пахнет не только морем, но и порохом. Нет, Боб. Я хочу поскорее вернуться домой.
– Пусть он останется со мной, - вдруг сказал Лукашевич.
– Надо привести в порядок крайний барак.
– У тебя же есть работники, - недовольно скривился Клейтон.
– Были. Утром двое не встали. Остался один, еле ноги волочит. Джим бы мне тут очень пригодился.
– Что ж, это справедливо.
– Клейтон встал из-за стола, напоследок вскинув бутылку ко рту.
– Эх, Джим Брукс! Ты не захотел стать моим солдатом. Станешь санитаром. Ты сам выбрал. Идемте, мистер Беренс.
17
Лукашевич грузно прошелся по комнате, дымя сигарой.
– Значит, Джим Брукс? Звучит неплохо.
– Не хуже, чем «мистер Люк».
– По какому случаю маскарад, Павел?
– Я живу в свободной стране. Могу выбрать любое имя.
– Значит, теперь ты техасец? Говор-то у тебя, конечно, безупречный. Хорошо поставленный говор. Если глаза закрыть - точно, Джим Брукс. Открываю - ба! Ядрена вошь! Да это же капитан Орлов из военно-ученой конторы!
– Комитета, - сдержанно поправил его Орлов.
– Военно-ученого комитета[10].
– А мы вот, простые смертные, ваш комитет всегда «конторой» называли. Ты тут в командировке?
– Василий, побойся Бога. Я уж забыл, когда в отставку вышел. Нет, поверь, все кончено.
– Я тоже подам рапорт. Давно хотел. Но решил выдержать до конца. Меня сюда сослали, будто в Нерчинск. Что же, дело служивое. Тянешь лямку там, куда пошлют. Жалованье за три года набежало, небось, немалое. Вот кончится война, вернусь домой, все до копеечки сниму - и обратно подамся.
– На Кубу?
– Нет, в Бостон. К Эйбу в компаньоны запишусь. Натурализуюсь. Открою свое дело. Жену возьму молодую, из хорошей семьи.
– Ты же, насколько я помню~
– Ну да, числюсь в женатых. Но на то она и свободная страна, верно?
– Лукашевич захохотал и хлопнул Орлова по спине так, что тот чуть не выплеснул весь ром из кружки.
– На то и свобода, чтоб ею пользоваться в свое удовольствие! Кому в Бостоне нужен Васька Лукашевич, тем более - его супруга-шалава? А вот, пожалте, мистер Люк, собственной персоной, судовладелец и плантатор! Чем не жених?
Он подошел к окну и долго глядел сквозь решетку.
– Кажись, все уехали. Ну что, Джим Брукс, хочешь домой поскорей вернуться?
– Хорошо бы.
– Орлов встал рядом с ним, оглядывая двор через окно.
– Да только не знаю как.
– Как? С бананами, как же еще. Вечером, как жара спадет, я отправляю груз. Уйдешь с конвоем. На станции сядешь в вагон, вместе с бананами. Только не топчи их там. Товар нежный. В Гаване будешь утром. Деньги-то есть?
– Немного.
У Орлова в поясе были зашиты золотые доллары. Эти монеты охотно принимались в любом уголке Мексики. На Кубе тоже не станут привередничать.
– Вагон подгонят прямо в порт. Товар погрузят на английский пароход. Англичан блокада не касается. Если заплатишь долларами, никаких бумаг спрашивать не станут. Высадят тебя в Джексонвилле. Или хоть в Бостоне, как договоришься.
– Лукашевич нахлобучил шляпу.
– Но сначала малость покрутишься здесь. Просто так никто тебя не выпустит. Все должны видеть, что ты - мой новый работник.
– Клейтон не станет тебе пенять, что ты меня отпустил?
– А я тебя не отпускал. Ты сам удрал. Насмотрелся наших ужасов, не выдержал, да и удрал. Ну, пойдем, что ли~ - Лукашевич вышел на крыльцо и махнул рукой туда, где над зеленью посадок виднелись несколько покатых крыш.
– Вон туда иди, к баракам. Приберешь там. Ты лихорадкой болел? Я повалялся разок. Больше не хочу. Так что ты уж прости, но в барак я с тобой не пойду.
Орлов зашагал между высокими кустами. Зеленые гроздья бананов источали слабый запах. Поначалу он казался довольно приятным. Но вскоре Орлову стало казаться, что плантации слишком обильно удобряют навозом. Вонь становилась все удушливее, и он даже остановился и присел, разглядывая землю - но никаких следов удобрений на ней не обнаружил.
Выбравшись из банановых джунглей, он увидел полуразвалившуюся длинную хижину из тростника, крытую пальмовыми листьями. Ни окон, ни дверей. В черном проеме входа сидел на корточках негр в соломенной шляпе.
– Ке таль, амиго[11], - сказал Орлов.
– Сеньор Люк послал меня помочь тебе.
Негр сонно поднял на него желтые белки глаз.
– Помочь? Я ничего не делаю. Садись рядом. Помогай.
Приблизившись, Орлов заглянул внутрь хижины. Он увидел несколько гамаков с неподвижно повисшими в них телами. Земляной пол был густо усеян засохшим дерьмом. Не засохшее блестело под гамаками в зловонных лужах мочи.