Русские на Ривьере
Шрифт:
Как бы то ни было, меня увлекла эта игра по раскрутке любимой девушки, мне это напоминало запуск ракеты на орбиту – все делается втайне, а я «генеральный конструктор», про которого никто не знает. Трюков по этому запуску было много, всех не перескажешь, но вот тебе еще парочка. Мой нынешний большой друг, а тогда корреспондент «Комсомольской правды» Лева Гущин, под псевдонимом Лев Никитин опубликовал в «Комсомолке» три огромных подвала – исповедь Лугачевой. На самом деле она там слова не произнесла, а это я наговорил Леве весь текст интервью в течение нескольких вечеров в ресторане Дома кино, под шашлык и грузинское вино. В интервью была масса цитат из книг,
Тут кто-то привез из Японии маленькую заметку с сорок восьмой страницы газеты «Асахи», где был перечень людей, популярных в разных странах. И про Россию было написано буквально пять строк: национальный герой – Юрий Гагарин, лучший режиссер – Юрий Любимов, лучшая балерина – Майя Плисецкая, самая популярная певица – Лугачева. Из этой строчки я с помощью друзей в «Литературной газете» запустил публикацию о том, что японцы назвали самыми знаменитыми людьми XX века Юрия Гагарина и Аллу Лугачеву. То есть мы дурачились, как могли.
А помимо общей стратегии, существовали еще и тактические задачи. То есть создание ажиотажа, атмосферы скандала. Эти скандалы иногда просто выдумывались. Например, один из первых слухов: что она убила мужа утюгом. Почему-то эта шутка, впервые сказанная мной за столом на кухне, получила дикое распространение, в каких-то газетах стали писать, что уже судебный процесс идет. Точно были продуманы и внезапные исчезновения Лугачевой. «Лугачева уходит со сцены!» Все рыдают, умоляют вернуться, как Ивана Грозного из Александровой слободы. Стоят на коленях: «Вернись, наш государь!» И государь возвращается. Этот трюк проделывался неоднократно – с какого-то момента Алла исчезает из телевизора. А потом, когда все уже воют: «Где Лугачева? Дайте нам Лугачеву!» – Лугачева является народу. Тут, естественно, полное всенародное счастье. Уже не надо колбасы, уже не надо повышения зарплаты, все довольны, все поют: «Арлекино, Арлекино, есть одна награда – смех!» И в ЦК КПСС тоже рады – одной Лугачевой всю страну накормили…
Постепенно это развлечение по раскрутке стало частью моей жизни. При этом я снимал свои фильмы, писал сценарии, а на эстрадной полянке это было мое хобби. Практически то, чем я занимался с Лугачевой, сегодня бы назвали имиджмейкерством. Я был, возможно, первый имиджмейкер в Советском Союзе, хотя и не знал этого слова, а делал это все исключительно как подарок любимой девушке, с которой жить было интересно. Она была женщиной необычной, неожиданной, и всегда было неизвестно, чего от нее ждать в следующий момент. В один прекрасный день, за ужином, она посмотрела на меня внимательно и говорит:
– Сашечка, вот я сижу и думаю: Дербенев написал для меня лучшие тексты, Зацепин – замечательную музыку, Паша Слободкин аранжировал «Арлекино», Слава Зайцев сшил мне платье, Орлов снял в фильме. А ты для меня что сделал?
Я задумался:
– Я… Я тебя вычислил.
Она говорит:
– Да, Сашечка, это правда. Но если ты меня вычислил, то женись на мне.
И мы подали заявление в загс, это было осенью.
А весной, за полгода до этого разговора, перед нами встал такой вопрос: приближается лето, где отдыхать? Публика плохо представляет, как реально жили советские звезды. Собственно, и сейчас, в новой России, их жизнь никоим образом не изменилась – такая же нищая страна, те же маленькие гонорары. А все эти понты с охраной, машинами и так далее делаются на самом деле только для того, чтобы публике пыль в глаза пустить. Поэтому тебе будет небезынтересно узнать, как известная певица Лугачева с мужем-режиссером проводили отпуск. Дачи своей нет, нужно ехать на юг. И вдруг звонят два приятеля – Леня Гарин, композитор, и Наум Олев, поэт, и говорят:
– Мы договорились с руководством лайнера «Иван Франко», что можно поехать в круиз по Черному морю. Но условия такие: Лугачева дает в круизе два концерта, Гарин – один концерт, Олев устрашает вечер поэзии и ты, как режиссер, даешь творческую встречу – выступаешь с фрагментами своих фильмов. За это дают каюту, бесплатную кормежку и две недели морского круиза. Мы уже в прошлом году так ездили, у нас это отработано.
Мы упаковали чемоданчики, сели в поезд и поехали в Одессу. Оказалось, что поезд приходит рано утром, а посадка на пароход в четыре часа. Мы сдали вещи в багаж, позавтракали, делать нечего. Пошли на Приморский бульвар, где-то в районе гостиницы «Лондонской» сели на скамейку. Лугачева легла, положила мне голову на колени, дремлет. Причем оба мы в джинсах, и у нее на колене авторучкой написан ее автограф. А по бульвару экскурсовод-одессит ведет группу туристов:
– Посмотрите налево – знаменитая Потемкинская лестница. На ней снимался фильм «Броненосец «Потемкин». Посмотрите направо – «Лондонская» гостиница. Теперь посмотрите еще раз налево. На скамейке лежит певица Лугачева.
То есть наша работа дала плоды, ее уже воспринимали, как достопримечательность. Потом мы заходим в ресторанчик. Пообедали, расплачиваемся. Подходит к нам человек:
– Здравствуйте. Вы Лугачева?
– Да, я.
– А я директор этого ресторана.
– Очень приятно.
– Как вам у нас?
– Все нормально.
– Вкусно покормили?
– Вкусно.
– Вы знаете, у меня к вам маленькая просьба. Пожалуйста, пойдите в конец улицы, видите там такой дворик? Войдите, поверните направо, а потом по открытой лестнице на третий этаж, квартира 64. Можете там нажать кнопочку?
– Зачем?
– Знаете, там живет мой сын, такой безобразник, совершенно не занимается музыкой! Слушайте, я ему купил скрипочку, это очень дорогая скрипочка, а он совершенно не играет. Вы придете и скажете: «Мальчик, учись на скрипочке!»
Мы честно пошли в конец улицы, нашли квартиру 64. Открывает дверь такой маленький очкарик.
– Мальчик, тебя как зовут?
– Меня – Изик.
– Ты меня узнаешь?
– Конечно. Как раз вашу пластинку слушаю.
– Изик, учись на скрипочке.
– Хорошо, тетя.
– Обещаешь?
– Честное пионерское.
– Ладно, Изик, до свидания. И имей в виду, я проверю!
После чего мы сели на пароход.
Но там, где Лугачева, без выступлений не обходится. Нам дали каюту, которая поначалу нам понравилась. Но потом, когда мы зашли к Гарину с Олевым, оказалось, что их каюта такая же, но там два иллюминатора, а у нас один. Лугачева закатила истерику, стала рыдать, вызвали врача, он стал делать ей какие-то уколы. Прибежал директор круиза, спрашивает, в чем дело.
– Как вы можете меня так оскорблять? Почему вы поселили меня в такой плохой номер?
– Ну почему плохой? Этот пароход только называется круизным, а на самом деле танковоз. И в случае войны он может быть использован для перевозки военной техники. То есть тут внутри огромные трюмы, а снаружи сделаны каюты для танковых экипажей. Все примерно одинаковые.
– А что, у вас нет люксов?
– У нас три генеральских люкса, но в одном едет секретарь ЦК, в другом – министр, а в третьем – семья начальника пароходства. А вы тут. Но мы же все советские люди, а советские люди все равны.