Русские не сдаются!
Шрифт:
Тот понял начальника без слов – сдвинув автомат на спину, зашел со спины и ловко снял с меня пояс с пустой кобурой и ножом. Тут же из-под гимнастерки на пол спланировал пакет, в котором немцы передавали документы. Затем руки сержанта обманчиво легко обхлопали карманы – нагрудные оказались пусты, а из кармана брюк как бы сама собой выскочила «Астра». Показав особисту находки, Миша взглянул на меня с новым интересом. А Лукашин, казалось, даже не удивился.
– Запри его где-нибудь и веди сюда этих… бойцов. Начни с того… с синяком на морде! – распорядился бригкомиссар.
Меня
Ну, тюрьма так тюрьма… Могло быть и хуже! Вот как-то раз, помню, я почти неделю в самом настоящем зиндане просидел – яме трехметровой глубины. А случилась данная эпидерсия поздней осенью, и с неба почти беспрерывно лил бодрящий ледяной дождь. А тут просто курорт – тепло, мягкое свежее сено, на голову не капает. Вот только в животе уже бурчать начало – видимо, чрезвычайно плотный завтрак в столовой для высшего комсостава благополучно переварился. Ну да, время-то к вечеру уже – судя по положения солнца, сейчас часиков этак семь. То есть девятнадцать ноль-ноль. А кормить здесь будут? Этот вопрос я и задал через щелку в дощатой двери расхаживающему перед сараюшками часовому с автоматом.
Тот посмотрел на меня так, словно с ним вдруг заговорило дерево. И, ничего не ответив, неторопливо продолжил наматывать по заднему двору круги, периодически скрываясь от моего взгляда за углом построек. Ну и хрен с вами! Я рухнул на сено и постарался устроиться поудобнее.
Однако минут через пятнадцать-двадцать звякнула щеколда и в сарай зашел невысокий красноармеец с котелком в руке. Он молча поставил котелок на землю возле входа, положил на край посуды два ломтя серого ноздреватого хлеба. Затем достал из кармана ложку и воткнул ее в густое содержимое, зачем-то предварительно обтерев ее об рукав гимнастерки. Пару секунд полюбовавшись на получившийся натюрморт, боец почему-то тяжело вздохнул и вышел, так и не произнеся ни слова. По сарайчику поплыл одуряющий запах гречневой каши с тушенкой. Вот это я понимаю – сервис!
Не став себя долго уговаривать, набрасываюсь на угощение, урча, как голодный волк. Каша оказалась горячей, рассыпчатой и заправленной, кроме тушенки, жареным луком. Уф, блаженство! Вот, блин, «гэбня» дает! Интересно, они всех подозреваемых в шпионаже так кормят? Быстро очистив котелок, я снова развалился на сене, но через непродолжительное время организм настойчиво принялся напоминать о существовании кишечника и мочевого пузыря. Я встал и проверил углы моей «камеры» – ничего похожего на парашу не обнаружил. Так как мне быть? Навалить прямо тут же, в уголке, или попросить конвой вывести в сортир? Гадить прямо
– На выход для оправки! – скомандовал вертухай – рослый парень с одиноким сержантским треугольником на петлицах и автоматом в руках.
«Удобства» оказались недалеко – на огороде обнаружился огороженный невысоким плетнем «пятачок», сплошь усеянный неаппетитными кучками. Вероятно, в таких условиях особистам удобнее контролировать оправку подопечных. Подойдя к проходу на это «поле чудес», я на несколько секунд замер, выискивая свободный от человеческого навоза клочок земли. За спиной недовольно сопел сопровождающий.
– Ну, долго ты будешь мяться? – раздраженно спросил «надсмотрщик». – Сри давай быстрее! Стоять тут с тобой…
Я набрал в легкие побольше воздуха, готовясь высказать ему всё, что я думаю о скоростной дефикации, но тут за спиной автоматчика бесшумно материализовался давешний «сержант Миша». Он легонько похлопал коллегу по плечу, а когда тот развернулся, молча ткнул пальцем в направлении заднего двора.
– Простите, товарищ старший сержант! Я забыл… – Тон вертухая мгновенно сменился на лебезящий. Мне показалось, что он даже уменьшился в размерах, словно сдувшийся воздушный шарик. – Я немедленно всё исправлю, товарищ старший сержант! Эй, гражданин! Нам не сюда!
Пожав плечами, следую по новому маршруту. Он заканчивается у дверей крохотного аккуратного деревянного сортира. Ого! Да тут настоящий семизвездочный туалет, жаль только, что без биде и горячей воды! Внутри чисто, запахи отсутствуют. Возле традиционного «очка», прикрытого крышкой, лежит небольшая стопочка газет. Надо же! Похоже, что кто-то распорядился допустить меня к «офицерскому» сортиру. И не подсматривать – напуганный появлением начальства «надсмотрщик» деликатно прикрыл за мной дверку.
С огромным удовольствием удовлетворив потребности организма, гордо выхожу наружу, но чудеса на этом не заканчиваются! «Сержанта Миши» уже нет, но любезность сопровождающего не угасла – меня ведут к рукомойнику. И здесь меня дожидаются кусок серого солдатского мыла и свежее вафельное полотенце. Решив не ограничиваться мытьем рук, скидываю гимнастерку и нательную рубаху и моюсь до пояса. Растеревшись жестким, как наждачная бумага, полотенцем, я вдруг отчетливо понимаю: такой сервис явно неспроста!
– Куришь? – окончательно добивает меня автоматчик, достав из мятой коробки и протягивая мне папиросу.
– Нет, спасибо, бросил, – машинально отвечаю я. – Попить бы чего!
Если бы мне сейчас принесли капучино с корицей и взбитой молочной пенкой, я бы уже не удивился! Но «служба сервиса» ограничилась кружкой холодного деревенского кваса. Причем обратно в «узилище» меня не повели, предложили сесть у задней стены дома на бревнышке. Там я и провел, в тепле и уюте, следующие полчаса, наслаждаясь покоем и замечательным прохладным напитком. Нет, явно случилось нечто экстраординарное – не стали бы так «облизывать» обычного подозреваемого в шпионаже.