Русские подвижники 19-ого века
Шрифт:
Жилища постоянного Домна Карповна не имела, жила, где Бог приведет, часто проводила ночь, не взирая ни на какую погоду, на улице. Она одевалась очень странно: собирала всякую ветошь, составляла из нее узлы и затем всю себя обвертывала и обвешивала этими тяжелыми узлами, которые представляли собою таким образом вериги. И так ходила она, с этой тяжестью и студеной зимой и в летнюю жарынь.
Она юродствовала на народе, но прекрасна и величава была ее тайная молитва.
Ставши где-нибудь в сторонке, на колени, она погружалась в созерцание величия и благости Божией,
Но при народе она и в церкви держала себя странно; переходила с места на место, разговаривала, пела, гасила свечи, переставляла их, некоторые снимала и клала в свои узлы.
За пазухой, в карманах и прорехах рубища у Домны Карповны были насованы битые стекла, камни, щепки, опилки, кусочки сахара, и все это она раздавала, с иносказательным смыслом.
Иногда Домна Карповна, оставляя юродство, говорила разумно и назидательно, в ее слове дышала великая христианская любовь. А потом снова она начинала юродствовать.
Денег она не просила, говоря, когда ей предлагали: "На что мне их?" — Очень редко брала у людей, которые ее любили, несколько мелких монет.
Зато она настойчиво выпрашивала хлеб, булки, калачи. А то иногда и сама брала.
— У меня слепеньких много, — говорила она, оправдываясь, когда ее укоряли за такое самовольство: — голодными, бедные, сидят.
Под слепенькими она разумела всякого рода странников — прохожих, проезжих. Она непременно подойдет к ним, ласково поговорит и даст на дорогу хлеб, булку или калач.
Она очень любила животных, и собаки, которых она кормила, ходили за ней стаями.
Переходя из дома в дом, с утра до ночи она беспрестанно говорила без умолку.
Видя ее рубище, многие даривали ей новое платье, но эти подарки она немедленно раздавала нищим.
Однажды, очень любивший ее архиерей Порфирий подарил ей новую шубу. С благодарностью набросила она ее на свои плечи, но через два часа шуба была уже на нищем. Архиерей сказал тогда: "Дурочка учит нас, умников. О, если бы и мы додумались до такой любви к ближнему и до такого терпения ради Христа!"
Ходя по улицам, Домнушка громко распевала духовные песни. Часто полиция ловила ее и сажала в полицейскую тюрьму.
Это было желанным, радостным событием для заключенных.
Томские купцы и купчихи, узнав о том, посылали ей грудами пироги, булки, блины, чай и сахар. Все это она раздавала арестантам и, когда она выходила из-под ареста, ее товарищи по заключению в простоте душевной желали ей поскорей попасть в тюрьму обратно.
Так жила эта незлобивая душа, избравшая себе в жизнь путь младенческой простоты, путь унижений и скорбей. Когда она умерла, множество народа сошлось на ее погребение. Много было и духовенства, не по приглашению, а по собственному желанию.
ОПТИНСКИЙ
К числу оптинских незабвенных подвижников, столько сделавших для нравственного воспитания русского народа, принадлежит отец Амвросий, старец иеросхимонах, почивший 10 октября 1891 года.
Казалось, что в отце Амвросии разом воплотились все лучшие стороны потрудившихся до него старцев.
Во всяком случае, он был таким удивительным, светозарным явлением, в его образе было столько обаятельной силы, что достаточно было только увидеть его, чтобы испытать невыразимое счастье.
Память отца Амвросия не исчезнет. Он как бы жив для тех, кто его знал, и эти рассказы о нем, удивление той безграничной любви, которая жила в нем и грела страдающее человечество, это светлое впечатление праведного человека перейдет от отцов к детям, из поколения в поколение.
Дорога Оптина всем, знавшим старца. Сколько она вызывает сердечных, благодарных воспоминаний…
Отец Амвросий родился 21 ноября 1812 года в Липецком уезде, Тамбовской губернии, в многочисленной семье сельского дьячка.
В тот день праздновали храмовой праздник в селе, и вокруг дома, где родился мальчик, было много съехавшихся к празднику крестьян. Отец Амвросий говаривал: "Как я на народ родился, так все на народе и живу".
Мальчик отличался чрезвычайною живостью нрава и сметливостью. Пройдя Липецкое духовное училище, он поступил в Тамбовскую семинарию. Товарищи его рассказывали впоследствии о его способностях.
— Бывало, сидишь за уроками, зубришь, а он все бегает. А отвечать станет — точно по книге читает!
По окончании курса в семинарии Александр Михайлович Гренков (таково было мирское имя о. Амвросия) был некоторое время учителем в частном доме, а затем преподавателем Липецкого духовного училища.
Удивительно сметливый и наблюдательный, чрезвычайно разговорчивый, он близко познакомился с бытом разных слоев общества, и это впоследствии много помогло ему в его деятельности Старца.
Между тем в Гренкове начинался перелом. Он стал уединяться. Замечали, что он по ночам ходит молиться в сад, а потом, чтобы еще более скрывать свою молитву, он уходил на чердак. Он стал задумываться о суетности всего земного, о посвящении себя всецело тому, что одно не проходит, но вечно. Монашеская келия рисовалась уже его воображению.
Среди таких мыслей он тяжко заболел и во время болезни дал обет идти в монахи, если выздоровеет.
Но, оправившись, он медлил исполнением своего обещания и тогда снова заболел. Тогда он твердо решился проститься с миром и, выздоровев, пошел за советом к старцу Илариону Троекуровскому.
О. Иларион указал ему на Оптину пустынь, промолвив при этом: "Ступай в Оптину и будешь опытным".
Никому больше не открыл Александр Михайлович своего намерения и тайно ушел из Липецка в Оптину, не испросив разрешения епархиального начальства. Уже из Оптиной он написал Тамбовскому архиерею, объясняя ему чистосердечно: он опасался, что уговоры родных и знакомых поколеблят его решимость, и потому решил уйти тайно.