Русские в Иностранном Легионе
Шрифт:
В то же время в Иностранном Легионе в качестве переводчика служил, без каких-либо привилегий, известный художник Александр Зиновьев (1889, Москва - 1977, Париж), отразивший в своих рисунках сложную внутреннюю жизнь солдат на поле боя, а также их суровые условия жизни. Он создал цикл фронтовых зарисовок. Станковые работы 1910-х репродуцировались в петроградской газете 'Живое слово' и журнале 'Нива'.
Рассказывая о русских легионерах, нельзя не вспомнить имя легендарного Зиновия Пешкова (1884- 1966), служившего верой и правдой Франции и дослужившийся до чина генерала Иностранного Легиона. Он - кавалер пятидесяти правительственных наград, владел семью иностранными языками, в том числе арабским, китайским и японским. Зиновий Пешков, (настоящее имя - Ешуа Соломон Мовшев-Свердлов) - приёмный сын Максима Горького и родной старший брат верного ленинца Якова Свердлова. С началом Первой мировой войны поступил в Иностранный легион. Был награждён Военным крестом с пальмовой ветвью. В 1916 году после лечения и реабилитации был восстановлен на военной службе и переведён в офицеры, в качестве переводчика был направлен в США, где находился до 1917 года. В 1921 году служил секретарём Международной комиссии помощи по сбору гуманитарных средств для РСФСР. С 1921 по 1926 год был офицером Иностранного легиона в Марокко, где участвовал в военных действиях. С 1926 по 1930 год служил в МИД Франции. С 1930 по 1937 год - при Верховном комиссаре в Леванте. С 1937 по 1940 год служил офицером в Иностранном легионе в Марокко.
Будущий французский легионер и друг Шарля де Голля, Зиновий Пешков родился 16 октября 1884 году в семье еврейского ремесленника в Нижнем Новгороде (на Волге). Старший брат Якова Свердлова, впоследствии председателя ВЦИК. В начале 1900-х годов Ешуа Соломон Мовшев-Свердлов вместе со своим младшим братом Яковом Свердловым и участие в подпольной революционной работе, за что он лично был трижды арестован (1901-1902 гг.). 30 сентября 1903 г., он наконец-то встав на праведный путь, крестился и взял фамилию крестного отца и земляка - М.А. Пешкова (Максима Горького) за что был проклят своей семьёй. Максим Горький знал семью Свердлов и особенно любил Зиновия, за его страсть к авантюрам и к приключениям. У Зиновия был большой художественный талант и он учился в студии Московского художественного театра (МХТ) имел прекрасный голос и абсолютный слух настолько, что он хотел работать
Крайний слева Зиновий Свердлов, Крайний справа Яков Свердлов.
Благодаря своей проницательности и умению легко устанавливать необходимые контакты, Зиновий Пешков начинает дипломатическую карьеру, которая быстро идёт наверх. Несмотря на антибольшевистскую позицию Зиновия Пешкова, французские органы безопасности следили за ним, так как его брат был другом Ленина, а его приемный отец Максим Горький был весьма обласкан советской властью. В 1940 году Зиновий Пешков не признал власть нацистских оккупантов и отказался продолжать службу под командованием немцев, за что был арестован и приговорён к смертной казни. Он умудряется обменять золотые часы - подарок Максима Горького, на гранату и захватив одного важного чина в заложники, бежит из тюрьмы. А в последующем умудряется пробраться в стан своего друга - генерала Шарля де Голля, по заданию которого ему удаётся в Африке убедить местные власти поддержать союзников и затем он возглавляет французскую миссию в Китае и Японии. Во время Второй мировой войны, Зиновий Пешков был неоднократно награждён высшими наградами Франции, в том числе Большой Крест Почетного легиона, и становится генералом французской армии. Единственный иностранец бригадный генерал французской армии, друг и соратник генерала Шарля Де Голля, брат Якова Свердлова, литератор друживший с Луи Арагоном, который назвал его жизнь 'одной из самых странных биографий этого бессмысленного мира'. Однорукий и небольшого роста - 162 см., он имел успех у женщин, а Саломея Андроникова - красивейшая женщина и Муза Серебряного века, которую он спас от расстрела в харьковской тюрьме и вывез во Францию, была его гражданской женой.
В 1950 году он ушел на пенсию и жил в Париже. Умер 7 ноября 1966 года в возрасте 82 лет. Его тело покоится на Русском кладбище Сент-Женевьев-де-Буа в Париже, где согласно его завещанию, на могиле имеется надпись: 'Зиновий Пешков - Легионер'. У него была единственная дочь от раннего брака с Лидией Бураго - Елизавета, которая жила с матерью на Капри, потом вышла замуж за советского дипломата Ивана Маркова, с которым вернулась в СССР, где в 1937 году её муж был расстрелян. Елизавета прошла лагеря ГУЛАГа и после освобождения работала преподавателем итальянского языка в Военном институте иностранных языков, но в 1948 году из-за угрозы нового ареста уехала на Кубань, работала дворником на пляже. Умерла в Сочи в 1990 году.
1 Кавалерийский полк Иностранного Легиона.
Становление 1-го Кавалерийского полка Иностранного Легиона (1-ere REG). Выживших русских легионеров перевели в Тунис - так сказать 'От Греха подальше' французская империя после Большой продолжила свой рост, и нуждалась в солдатах в подавлении восстаний на новых обширных территориях от Сирии до Марокко и от Индокитая до Мозамбика. Но настоящая история русских в Иностранном легионе началась в 1920 году в Константинополе, куда прибыло более 150 тысяч русских беженцев, среди которых были остатки Белой армии, должностные лица, интеллектуалы и члены их семей. Гражданская война подошла к концу, и белогвардейцы бежали из Крыма, захваченного красной армией. Французы и англичане (бывшие союзники России и Белого движения) поместили своих бывших союзников в лагеря беженцев 'Галлиполи' и 'Лемнос', которые больше походили на концентрационные. В этих лагерях появились вербовщики из Иностранного Легиона. Для бывших российских военнослужащих от солдата до генералов нужно было выбирать между унижением и профессией простого наемника. В свою очередь, вербовщики обещали жалование 100 франков в месяц и 500 франков сразу на руки. Так, в одном из приказов по Донскому корпусу объявлялось, что в результате соглашения генерала Врангеля и командира французского корпуса производится запись казаков на службу во французский Иностранный легион. В нем указывалось, что 'умеющие ездить верхом могут быть отправлены во французскую армию в Леванте (на Ближнем Востоке), ведущую операции в Киликии'. Записалось до 3 тыс. казаков, с которыми в Марселе был заключен контракт на 5 лет. По сведениям Е. Недзельского, в 1924 году было зарегистрировано 3200 русских, прошедших базовый пункт Иностранного легиона в Сиди-Бель-Аббесе в Алжире, причем из них 70% составляли бывшие офицеры, юнкера и солдаты. Всего же за период с 1920 по 1940 год в Иностранном Легионе прошли службу более 10000 русских легионеров. Так 1-й кавалерийский полк стал фактически первым русским полков Иностранного Легиона, основанным в 1921 году в Суссе (Тунис) и по началу состоял он из 128 русскоязычных солдат, казаков и даже генералов начавших свою новую карьеру военного буквально с нуля. По легенде, французский полковник спросил русского легионера: В каком звании Вы были до службы?' получил ответ: 'Я был генералом, мой полковник!' Известно, что в Легионе совершенно не важна прошлая жизнь легионера, но важно, что он из себя он представляет на данный момент и после подписания контракта независимо от званий и титулов добровольцы в то время направлялись в сборный лагерь примерно на месяц, а затем распределялись по частям. Так, из 400 человек 350 были отправлены в Сирию, а остальные в Алжир. Из сирийской группы позже были направлены 90 человек в Бейрут в 18-й ремонтный эскадрон 5-го конно-егерского африканского полка (командир - капитан Е. де Аварис), а 210 - в Горную роту, формируемую в Дамаске исключительно из русских волонтеров (командир - капитан Дюваль). Из воспоминаний легионера Гиацинтова: 'Прибыв на место, легионеры вступали в свои обязанности, и начиналась жизнь томительная своим однообразием и бессодержательностью. Для легионеров 18-го ремонтного эскадрона она сводилась к службе по следующему распорядку: подъем в 6.30 (зимой) или в 5.00 (летом). Утренний кофе и затем сигнал 'строиться', где после переклички обязательная раздача таблеток хины, которые каждый должен был принять на глазах начальства. После этого шло распределение личного состава: кто болен - для визита к врачу; плотники, кузнецы, садовники, писари и т. п.
– по своим рабочим местам. Из оставшихся назначались отдельные партии для производства различных работ. После работы и приведения себя в порядок обед, который заканчивался в начале первого. Качество обеда оставляло желать лучшего. Большей частью нам давали чечевицу, которая сменялась фасолью или рисом, изредка давали картофель, а вместо мяса нам выдавали конину, приготовленную при этом в таком виде, что даже очень голодный человек вряд ли отважился бы съесть ее. Поварами были арабы-сирийцы, необыкновенно ленивый и неопрятный народ. После обеда до трех часов дня полагался отдых, затем вновь сбор с чтением нарядов на следующий день, приказов, взысканий и т. п. После сбора различные работы, оканчивающиеся уборкой лошадей и водопоем. В 18.30 ужин, ничем не отличающийся от обеда, свободное время и в 21.00 - отбой. Несмотря на однообразие службы, унижения, оскорбления, типичные для легиона, и нередко рукоприкладство со стороны младшего командного состава (в основном - арабов), и фактически рабское существование, русские волонтеры стремились добросовестно выполнять свои обязанности и жить, по возможности, полной духовной жизнью. Это было замечено высшим начальством и администрацией районов, где размещались легионерские части. Русским, как ответственным исполнителям, стали отдавать предпочтение в различных работах и, спустя два года, в Бейруте, где базировался 18-й ремонтный эскадрон, не было ни одной должности, на которой не состоял бы русский. Большой популярностью в Бейруте пользовалась и гарнизонная музыкальная команда, состоявшая в основном из русских легионеров. Русские песни звучали в домах местной знати, на различных торжественных мероприятиях, вызывая понимание и сочувствие к людям, потерявшим свою родину. Впоследствии хористы команды были откомандированы в распоряжение городского капельмейстера и стали гордостью и достопримечательностью Бейрута. В Бель-Аббесе после прибытия первой партии легионеров из Константинополя стала образовываться русская библиотека. Через полтора года она насчитывала уже несколько тысяч томов классики, новейшей и учебной литературы, сотни газет и журналов. Однако этими 'благами' могли пользоваться очень немногие; большинство русских находилось за пределами 'культурных' центров. Многие спились, тем более что пьянство здесь поощряется. Испытание на 'прочность' и 'человечность' большинством русских было выдержано. По признанию иностранцев, 'духовный лик' с пополнением состава легиона русскими 'волонтерами' изменился. Места авантюристов и жизненных неудачников заняли настоящие воины, искавшие только чести, хотя бы и под чужими знаменами, ставшие 'дисциплинированной и боеспособной и наиболее ценимой частью' Иностранного легиона. Но заслуга русских легионеров была не только в возвышении понятия воинской чести. Благодаря их начинаниям стало формироваться и благоприятное отношение местного населения к Иностранному легиону в целом. Последнее, как ни парадоксально, вызывало у многих французов - представителей 'цивилизованной нации', презрение и даже ненависть. Из воспоминаний легионера Николая Матлина (в прошлом русского офицера) в Легион с декабря 1920 г. и прослужившего в 1 -м кавалерийском полку в Алжире, Тунисе и Сирии более шести лет: 'Недостаток воды и пищи - явление в легионе обыкновенное, но в моей голове не вмещалось, как французы - такие культурные люди, - могут так нагло обманывать, тем более нас, русских, все-таки много сделавших для Франции. Слово 'легионер' в переводе на местный - бандит. Не так давно, всего два-три года до приезда в легион русских (1920 г.), взгляд на легионера был таков: после занятий трубач выходил и сигналил особенным образом, извещая жителей, что легионеры идут 'гулять', и все магазины закрывались. По приезду же русских отношение жителей резко изменилось к лучшему, и даже многие из нас стали бывать в частных семейных домах. Не знаю, с какой целью, но французы всячески старались воспрепятствовать нашему сближению с жителями. Бывали случаи, когда французский офицер, завидев кого-либо из легионеров, гуляющего с цивильными, начинал на него кричать на всю улицу, и придравшись к чему-либо, и нередко приказывал вернуться обратно в казарму. Результат возвращения - 'призон (гауптвахта)'. Особенно тяжелой была служба в легионерских частях, находившихся в Африке или участвовавших в вооруженных конфликтах. Со слов легионера Е. Недзельского: 'Поход совершается при жаре в 40 и 60RС, причем каждый легионер 'все свое несет с собою', а это далеко не так легко: на спине - сак, где находится все имущество солдата, а кроме того, палатка и одеяло, затем - кирка или лопата, двухлитровый бидон обязательно с водой, 2 вещевых сумки по бокам, амуниция и 120 патронов, плюс винтовка. С этой же нагрузкой ведется бой и наступает момент, когда кажется, что уже больше нет сил терпеть и просить Бога о смерти, но отдыхаешь именно, когда вся сила и энергия - исчерпана и когда, почти задохнувшись от большой перебежки под визжащими пулями, свалишься за камнем и вздохнешь полной грудью. Обычно поход начинается до рассвета, весь день, иногда с боем, к вечеру намечается место остановки, часть начинает ставить палатки, другая идет за топливом и водой для кухни, а остальные возводят из камней траншею в 1 м 20 см высотою. С наступлением темноты все огни должны быть потушены, чтобы не привлечь внимания противника. Спят обычно не в палатках, а в траншеях, чтобы каждую минуту быть готовым к встрече самого неожиданного противника. Спят в амуниции с винтовкой, привязанной ремнем к руке, т. к. потеря ее обрекает легионера на новый контракт. Как стойкий анекдот, передающийся из поколения в поколение легионеров, ходит правило, что если легионера желают оставить в полку, ночью у него подрезывается ремень и вынимается из рук винтовка. При условии нечеловеческой усталости это нетрудно. Большинство ночей проходит тревожно, с перестрелками, а иногда и с боем. Особенностью марокканцев является их глаз: он видит в темноте и меток при выстреле. Поход кончается там, где удобно и сообразно расположить пост, т. е. вернее создать его. Помимо стратегических планов, местом его является возвышенность и близость воды. Здесь неделю-две легионер несет двойную работу: днем - как чернорабочий, ночью - как солдат. Днем он каменщик, плотник, работает в 'карьерах' по добыванию камня, выжигает известь, рубит дрова и т. п. И вот, со временем, на пригорке вырастает белокаменный пост с бойницами для винтовок и пулеметов. Кругом он обносится колючей проволокой. Наконец, над постом взвивается французский флаг. 'Колонна' продолжает движение вперед, создает новые посты, и так в течение нескольких месяцев. В течение всей 'колонны' легионер спит не раздеваясь, в пыли, иногда под дождем, мучается от паразитов, а иногда не может в достаточной мере утолить жажду, не говоря уже об умывании. После такого путешествия все части уходят на отдых, а легионеры распределяются по отдельным постам, продолжая отчасти постройку, а главным образом для дозора, причем никакой связи с окружающим миром нет. Как выражается один из моих корреспондентов - 'постовики без цепей прикованы к своему детищу', защита жизни связана с защитой поста, отступать некуда и сдаваться нельзя во имя жизни. Время сидения на посту русские назвали - 'великим постом' в том смысле, что эта 'животная жизнь' продолжается от 3 до 5 и 6 месяцев. Опасность заключается, с одной стороны, в атаках, а с другой, специально арабской, - в снимании часовых ночью метким выстрелом. Каждый, испытавший фронт, знает, что разница между солдатом и начальником на боевой позиции значительно стирается, гнет дисциплины переходит в чувство инстинктивной солидарности. Скверное отношение начальства, старающегося окончательно убить в легионере еще остающиеся в нем признаки человека и самолюбия, доводит солдата до того положения, когда он действительно становится похожим на животное. Сержант - бич легионера!
Легионер Архипов (в прошлом капитан), в одном из писем отмечает: 'Отношение настолько хамское, что едва хватает сил удержаться... кормят настолько скверно, что даже вспоминаю Галлиполи. В последних боях погибло очень много русских'
С момента своего рождения 1-й кавалерийский полк разросшийся до 3500 русских легионеров участвовал в подавлении народных восстаний в Сирии и Марокко и вскоре поток русских солдат заполнил и другие полки Иностранного Легиона и только в третьем иностранном полку в Марокко было более 500 выходцев из России. В середине 1920-х годов, русские легионеры составляли 75% от общей численности всего Иностранного Легиона. По составу 5% русских солдат были бывшими заключенными немецких концлагерей, 10% бывшими солдатами Российской экспедиционной силы, 25% остатками южнорусской армии Деникина и 60% армии барона Врангеля. Так или иначе, русские легионеры в боях заслужили уважение французского командования в боях в Марокко, где в частности участвовал 1-й кавалерийский полк. Потом они также появились в пустынях Алжира и Туниса, в джунглях Индокитая и в ливанских горах сражаясь против мятежников, которые выступали против французской колониальной империи. Так, полковник российской армии Козлов служил в легионе в чине простого сержанта. Ему предлагали офицерское звание и должность, но он отказывался, объясняя, что в Великую войну был несколько раз ранен и контужен в голову. Частые кровоизлияния в мозг могут помешать ему на посту командира. Но немногих офицеров в легионе так слушались и так уважали, как сержанта Козлова. За ним шли без всяких сомнений. В последнем бою русский полковник был трижды ранен, но строй не оставил. Четвертое ранение оказалось смертельным. Он навсегда остался в песках Северной Африки в жаркую зиму 1923 года. Наличие бывших российских офицеров и солдат увеличило общий культурный уровень полков 'ИЛ' так среди русских было только 2% неграмотных. Уровень преступности среди русских солдат были относительно низким и арабы, которые исторически боялись французских легионеров, с прибытием русских легионеров постепенно проникнувшись к ним доверием, перестали закрывать свои магазины и кафе, завидев издалека белые кепки легионеров.
Российские легионеры. 1925
В 1-м кавалерийском полку была открыта русскоязычная библиотека и в последующем она стала самой большой библиотекой в Легионе и 1925 году т.к.открылся её филиал в 3-м полку расквартированным в Марокко. На войне как на войне и у каждой медали есть обратная сторона. И со слов Николай Матина (в прошлом офицера), сторожевая служба, которую пришлось нести в Африке на границе с Триполитанией в условиях жаркого климата, вызывала среди завербованных в легион казаков массовое дезертирство.
Так, группа легионеров, в составе которой был Матин, применив оружие против гумов- арабов, находившихся на службе во французской полевой жандармерии, убила 16 человек, захватила баркас и пыталась бежать морем. Баркас сел на мель, а беглецы схвачены и приговорены к каторжным работам. Сам Матин, отбыв десять месяцев на свинцовых рудниках, в декабре 1923 г. был освобожден по амнистии и вновь отправлен в Легион. Участвуя в боевых действиях против друзов в Сирии, он был тяжело ранен. Его освободили по болезни от службы, и он смог возвратиться во Францию, имея пенсию в 44 франка. 'Все мною пережитое за это время, - писал Матин в своих воспоминаниях, - настолько озлобило меня, что я решил ни в коем случае не оставаться во Франции, а уехать'. Так же о случаях дезертирства сообщает в своих воспоминаниях легионер Э. Гиацинтов. 'Один из них произошел в Сирии в горной роте капитана Дюваля. Инициатором побега четверых русских легионеров стал офицер военного времени Ладзин. Захватив оружие, они планировали через Турцию добраться до Персии, где Ладзин побывал во время Первой мировой войны. На второй день пути они были настигнуты отрядом жандармов и окружены. Не желая сдаваться, беглецы приняли бой, в результате которого было убито два жандарма и два легионера. Ладзину и еще одному беглецу удалось не надолго скрыться. Спустя два месяца Ладзин был схвачен в Бейруте, опознан и по приговору военно-полевого суда расстрелян. После этого случая горная рота капитана Дюваля была расформирована, а ее состав влит в прибывший из Алжира батальон Иностранного легиона. Русские были распределены по разным ротам и взводам и отправлены на фронт.
Во время боевых действий из русских были вновь сформированы отдельные взводы, которые зарекомендовали себя с самой лучшей стороны. Один из русских легионеров за отличия в боях был произведен в капралы и награжден Военным крестом. После окончания похода легионеры были отведены в тыл и назначены на работы по прокладке дорог. Отношение начальства, бывшее доброжелательным во время боев, вновь изменилось к худшему. Оружие было отобрано и выдавалось только отправлявшимся в караул. В один из дней группа русских легионеров численностью двенадцать человек, направленная в караул во главе с капралом - 'героем войны', оставила пост и направилась к турецкой границе. За беглецами была отправлена погоня в составе эскадрона спансов (полк французской кавалерии) и взвода конных жандармов. Однако захватить русских легионеров не удалось. Преследовавший их отряд был встречен ружейными залпами, потерял несколько человек и был вынужден ретироваться. По слухам, беглецы благополучно пересекли турецкую границу и разъехались по разным странам. И еще один случай побега был совершен неким Мухиным - 'человеком интеллигентным' из Москвы. Для того чтобы бежать, он подал рапорт о переводе в батальон, находившийся в то время на фронте. Через месяц, попав на позиции, он бежал с собратом по несчастью - легионером-немцем. В пути они были схвачены бедуинами и какое-то время находились в плену на правах рабов, но вновь бежали. Отдохнув в Турции, беглецы направили свой путь через Кавказ в Центр России. В Батуми они были арестованы ЧК и отправлены в Москву. В Москве немец умер от истощения, а Мухин, просидев некоторое время в тюрьме, был выпущен на свободу'.
Об одной из многих трагедий - гибели 7 сентября 1932 г. в бою на Тазигзауте (Марокко) лейтенанта В.А. Александрова-Дольника, рассказывает С. Андоленко в журнале 'Часовой': 'В роковой день 7 сентября, по совершенно невероятной круче, продираясь через густые кустарники, двигались колонны на штурм Тазигзаута. В 4 ... ч. утра затрещали первые выстрелы. Шедшие впереди иррегулярные части вскоре не в силах были преодолеть отчаянное сопротивление противника и остановились. Командир батальона легиона приказал 11-й роте овладеть позицией. Карабкаясь по невероятной круче, легионеры 11-й роты, имея впереди своих офицеров, устремились на штурм и, несмотря на сопротивление врага, утвердились на гребне. Но горцы сопротивлялись до конца, и их пришлось выбивать шаг за шагом. В этот момент 6-й роте, шедшей за 11-й, приказано было взять левее и выбить скопище мятежников, угрожавших левому флангу 11-й роты. Получив приказание, командир роты капитан Шовэн крикнул: '6-я вперед', но, обернувшись, увидел, что большая часть роты, продираясь через кустарники, в предутренней мгле растерялась, и с ним всего лишь несколько человек. Капитан стал кричать: '6-я рота - ко мне!', и на его зов вышел Александров-Дольник, вывел свой взвод к нему и немедленно же повел его в атаку. 'Я вижу еще поручика Александрова с револьвером в руке, увлекающего своих людей', - пишет его командир. После жестокой рукопашной схватки (впоследствии на фронте роты подобрано 40 трупов арабов, заколотых штыками) легионеры овладели позицией и оставшиеся в живых марокканцы уже спасались бегством, как вдруг один из них обернулся и выстрелил в упор в Александрова-Дольника. Сраженный пулей в сонную артерию, Александров был убит наповал. Бежавший за своим офицером легионер Оригони тут же заколол араба, но сам был тяжело ранен двумя пулями в грудь на вылет'. 12 сентября состоялись торжественные похороны Александрова-Дольника в Мекнезе. В надгробной речи командир полка так отозвался о его подвиге: 'Мы горды вами. Вы заплатили вашей жизнью за доблестное и героическое поведение, которое делает честь не только Легиону, но всей Армии. Вы прибавили новую страницу славы к истории полка, и память о вашем славном поведении будет священна и послужит примером будущим поколениям'. Согласно спискам, подготовленным в начале 1950-х годов содружеством резервистов Французской армии 'За период с 1920 по 1933 год в колониальных войнах погибло более 150 русских легионеров'. Неполный список русских легионеров, погибших в рядах французского иностранного легиона с 1921 г. по 1945 г.